Сэмюэль Хантингтон. Фото: wikipedia.org

Девяностые годы были весьма благодатным моментом для всякого рода геополитических прогнозов и предсказаний: моментальный, по историческим меркам, крах Советского Союза и мгновенное расширение границ условного Запада за счет условного Востока разрушили биполярный мир. Что придет ему на смену, никто точно сказать не мог, зато у каждого комментатора и публициста было свое мнение на этот счет. Наибольшую известность приобрел прогноз политолога и философа Фрэнсиса Фукуямы, изложенный в его работе «Конец истории и последний человек» (1992). Благодаря ей имя автора стало известно даже людям, совершенно далеким от политологии: Фукуяма сделался научной поп-звездой, своего рода Стивеном Хокингом от гуманитарных наук. Например, интервью с ним на Slon собрало две с лишним тысячи шеров в фейсбуке.

Концепция Фукуямы была существенно сложнее, чем принято считать, но ее можно свести примерно к следующему: падение СССР означает конец биполярного мира, на смену ему идет мир однополярный, в рамках которого США станут государством-гегемоном, либеральная демократия – общепринятой формой политического устройства во всем мире, а регулируемый капитализм и порожденный им консюмеризм постепенно проникнут во все уголки планеты, неся с собой грамотность, гигиену и «Макдоналдс». Таким образом, наступит «конец истории», и на неопределенно долгое время устройство мира не будет претерпевать принципиальных изменений. Эта смелая теория вместе с неприкрытой ангажированностью автора, который не просто предрекал, но и проповедовал экспансионизм Запада, принесла Фукуяме всемирную известность. В политической науке поднялась настоящая буря: полемика вокруг теории «конца истории» продолжалась многие годы, а самому Фукуяме пришлось выступать со множеством поправок и уточнений.

Не надо быть политологом или историком, чтобы в 2014 году констатировать, что Фукуяма во многом ошибался: даже на месте СССР, который согласно теории «конца истории» и был главным препятствием на пути установления во всем мире либеральной демократии, правит отнюдь не эта самая демократия, а режимы разной степени авторитарности.

Имя Сэмюэля Хантингтона, другого заметного американского политолога 90-х, известно широкой публике в гораздо меньшей степени, хотя название его основной работы, «Столкновение цивилизаций» (1996), вы совершенно точно слышали, потому что оно стало чем-то вроде научного мема, упоминаемого в каждой второй политологической статье, особенно если в ней содержится прогноз будущего планеты. Собственно, Хантингтон и предложил прогноз, оказавшийся гораздо более близким к реальности, чем теория Фукуямы. Согласно Хантингтону, на место империй, боровшихся за господство в мире в XIX–XX веках, приходят новые акторы, а именно цивилизации. Хантингтон насчитывал их девять: западная, исламская, индуистская, синская, православная, японская, латиноамериканская, африканская и буддистская. Причем если на протяжении предыдущих столетий западная цивилизация явно превалировала над остальными, то в XXI веке этот баланс должен сместиться в пользу азиатских и латиноамериканской цивилизаций. Мир превратится в сеть надгосударственных блоков, объединяющих культурно близкие народы. 

Насколько оправдается прогноз Хантингтона в целом, судить пока трудно – посмотрим через несколько десятилетий. Но одна глава из «Столкновения цивилизаций» выглядит удивительно актуальной именно сейчас, осенью 2014-го: называется она «Russia and its near abroad». Дело в том, что Хантингтон с устрашающей точностью предсказал события последних нескольких месяцев. В 1996 году он предложил три возможных сценария российско-украинских отношений: первый, который он считал наименее вероятным, – прямой вооруженный конфликт между странами. Второй – «раскол Украины по линии разлома на две части, восточная из которых войдет в состав России». Оставшаяся независимой часть Украины «может стать жизнеспособной только при активной и серьезной поддержке Запада. Такая поддержка, в свою очередь, может быть оказана только в случае значительного ухудшения отношений между Россией и Западом, вплоть до уровня противостояния времен холодной войны».

В свое время Хантингтону пришлось выслушать немало критических замечаний за этот прогноз, казавшийся совершенно фантастическим двадцать лет назад: Украина раскалывается пополам, начинается новый виток холодной войны, цивилизационный конфликт в центре Европы – кто мог во все это поверить в 1996 году, когда в Москве стояли очереди в «Макдоналдс», а в Киеве к власти пришел пророссийский президент? Сейчас же остается только констатировать, что предсказания Хантингтона сбываются с точностью до деталей.
Хантингтон даже нарисовал карту потенциального раскола Украины пополам: по его мнению, она примерно совпадает с границей, отделяющей районы, поддержавшие на выборах-1994 Кучму, от районов, поддержавших Кравчука. В этом он, конечно, ошибся на несколько сотен километров, но в остальном точность прогноза поражает.
С чисто академической точки зрения было бы очень интересно послушать мнение самого исследователя о происходящем на Украине, но, к сожалению, это невозможно: Хантингтон умер в 2008 году. Интересно, что Путину прекрасно известны его идеи: в 2001 году, отвечая на вопрос немецкого журналиста, что он о них думает, Путин назвал их «вредными» и заявил, что нельзя разделять мир по признаку культур. Кажется, сейчас, когда Путин принял самое непосредственное участие в событиях, подтвердивших правоту Хантингтона, самое время спросить, не изменил ли он свое мнение за последние 13 лет.
Но на самом деле есть и хорошая новость. Как я уже говорил, Хантингтон предложил три сценария украинских событий. Третий из них выглядит так: «Украина останется единой, останется расколотой, останется независимой и в целом будет тесно сотрудничать с Россией. (...) Российско-украинские отношения значат для Восточной Европы то же самое, что франко-немецкие для Западной. Точно так же, как последние две страны образуют ядро Европейского союза, первые две являются стержнем, необходимым для единства православного мира». Тут необходимо сделать небольшое, но важное пояснение: определение «православный мир», так же как, например, «индуистский мир», в концепции Хантингтона подразумевает культурную, а не религиозную общность. Иными словами, совершенно не обязательно быть православным, чтобы относиться к православной цивилизации.
Третий сценарий для Украины кажется сейчас чем-то совершенно невозможным, но он не является таким уж неосуществимым. Как говорилось выше, в 1996 году едва ли кто-нибудь поверил бы в то, что мы видели своими глазами в течение последних девяти месяцев. Надо только, чтобы политики по одну сторону границы перестали разменивать будущее страны на реализацию своих амбиций, а по другую сторону границы осознали, что демократию и модернизацию невозможно привить с помощью авиаударов.