Мемориал жертвам Холокоста, Берлин. Фото: Carsten Koall / Getty Images
ХХ век оставил после себя солидное наследие коллективной травмы: гражданские войны, этнические чистки, геноцид, политические репрессии. В ответ на это возникли разные модели работы с трудным прошлым. Они отличаются от страны к стране, меняются со временем и не всегда одинаково разделяются всеми членами общества. Россия здесь не исключение. Пока «Мемориал» публикует списки сотрудников НКВД, а томский философ Денис Карагодин проводит расследование гибели своего прадеда, их оппоненты выступают против таких публикаций и намекают на то, что чувствительных тем лучше не касаться вовсе.
О том, как в разных странах вспоминают тяжелое прошлое, рассказывает профессор НИУ ВШЭ, автор книги «Актуальное прошлое: Символическая политика властвующей элиты и дилеммы российской идентичности» Ольга Малинова.
***
Первая и практически повсеместно используемая модель работы с памятью связана с тактикой забвения. Она может быть продуктом прямого соглашения элит или результатом практики «коммуникативного умалчивания», когда о «неоднозначных страницах» просто не говорят. Политика забвения популярна среди элит и часто позволяет достигать политических компромиссов, необходимых для решения задач настоящего и будущего. По справедливому замечанию британского историка Тимоти Гартона Эша, «многие западноевропейские демократии были сконструированы на фундаменте забвения». Однако эта модель – временная. Дискуссии о прошлом можно отложить, но их нельзя избежать.
