Борис Ельцин выступает у здания Совета Министров РСФСР, 1991 год. Фото: РИА Новости
Советский Союз конца нулевых, если бы в 1991 году победил ГКЧП, вряд ли был бы страной всеобщего благоденствия и точно не был бы тем, что помнят люди, жившие в СССР до 1985 года. Вернуть все назад не смог бы даже Сталин, если бы он неожиданно воскрес. У 1991 года вообще есть одна очень серьезная проблема с оптикой – слишком многие с содроганием вспоминают о «совке» так, как будто 1991 год следовал непосредственно за 1984-м, и как будто граждане, собравшиеся у «белого дома», дали отпор не Янаеву с Язовым, а как минимум Черненко, а то и Брежневу, как будто не было шести лет лихорадочного, но все же последовательного выдавливания пасты из тюбика.
Нет, СССР победившего гэкачепизма не смог бы стать таким же, как брежневская или сталинская империя. Очевидно, что своего образа будущего у ГКЧП не было, даже если записывать в гэкачеписты самый широкий круг позднесоветских консерваторов, включая Проханова, КГБ, депутатскую группу «Союз» и писателей-деревенщиков. Шли бы путем проб и ошибок. Экспериментировали бы с «многоукладной экономикой», отбирали бы полномочия у региональных советов – вероятно, создали бы свою вертикаль комитетов по ЧП во всех республиках и областях. Оживляли бы КПСС, к тому времени почти полумертвую – за месяц до августа Борис Ельцин запретил парторганизации на предприятиях и в учреждениях, составлявшие основу партии, а отмена шестой статьи полутора годами ранее сокрушила, по крайней мере, власть ЦК – общий отдел превратился в аппарат президента СССР, политбюро стало аморфным советом глав региональных компартий, парторганизации в нескольких республиках – оппозиционными, если не подпольными. Торговались бы с союзными республиками – с кем-то получилось бы, с кем-то (с эстонцами?) пришлось бы вяло воевать, подавляя партизанщину.
