Кадр из фильма Павла Лунгина "Братство"
Премьеру фильма «Братство» после просмотра в Министерстве культуры решено перенести с 9 мая на другую дату; это итог двухнедельной баталии вокруг фильма, которая превратила новость в общественно значимую, поскольку в ней задействованы теперь и Совет Федерации, и Госдума, и Минкульт.
Странен, конечно, сам спор по поводу даты проката. Фильм «Братство» совсем про другую войну – но заместитель председателя комитета СФ по науке, образованию и культуре Игорь Морозов, с выступления которого и началась кампания, считает: «Главное, чтобы этот фильм не вышел 9 мая». Потому что на нем «нельзя патриотически воспитывать молодежь». Перенос премьеры на другую дату можно даже назвать победой охранителей, но на самом деле она выглядит двусмысленно. В советские времена ведь как было? «Оградить молодежь от тлетворного влияния» означало оградить насовсем, пресечь в корне. А тут получается – оградить, но как-то выборочно, по праздникам. Удивительный синтез советского и неосоветского в итоге не усиливает воздействие, а как бы подчеркивает бессилие.
Кремлевский спор о ценностях
Это может показаться преувеличением, но история с фильмом «Братство» – не то чтобы скандальным, но именно чуть более сложным, чем сегодня принято – это отголоски каких-то важных идеологических споров наверху. На примере фильма решается вопрос о степени допустимой свободы и критичности в обществе в целом. Политический аналитик Валерий Соловей пишет, что сейчас лоялистам «разрешено повысить градус критики». Но в управляемых системах всегда возникает сложность: где граница допустимого и, главное, кто решает, где эта граница? В советское время ответить на этот вопрос помогало «партийное чутье» – но такое было возможно при тотальности мыслей и чувств; теперь представления о допустимом у всех разные – в этом проблема. Все примерно понимают, что «как при Брежневе» нельзя, но и «как при Горбачеве» – тоже нельзя (поэтому, несмотря на компромиссы в печати и на радио, телевизор по-прежнему на идеологическом замке).
