«Хотелось подойти и плюнуть в лицо». Как стихия обнажает худшие стороны российского госуправления?

Сильные проливные дожди начались на западе Иркутской области еще в начале минувшей недели. Но к ее концу уже не оставалось сомнений, что непогода, вызвавшая подъем воды в местных реках, переросла в крупное наводнение с человеческими жертвами (по последним данным, погибли 20 человек) и масштабными разрушениями. Паводок, затронувший более 90 населенных пунктов и уничтоживший не меньше тысячи домов, объявили мощнейшим за более чем столетнюю историю метеонаблюдений в регионе. Все это внесло коррективы в график президента Путина – и наверняка еще в ходе работы саммита G20 в Японии, завершившегося в субботу.

Посетив в тот же день затопленную территорию, президент, однако, не пожелал там надолго задерживаться. Он так и не покинул пределов аэропорта Братска – одного из пострадавших городов, который при этом не был поглощен водой так, как это случилось с другими населенными пунктами.

Визит в Братск по пути из Осаки в Москву – логистическая оказия. И не воспользоваться ей Путин, разумеется, не мог. Персонификация российской власти давно достигла черты, за которой президент в глазах населения несет моральную ответственность за любое резонансное ЧП в любой точке страны. Так что оказаться в этой самой точке – политический инстинкт, верность которому в последний раз президент демонстрировал всего полгода назад в Магнитогорске. Пускай критики обвиняют его в «поздних приездах на место трагедии “к шапочному разбору” и посещению подставных “больных” с легкими травмами в виде перевязанной руки». Свое дело Путин знает.