Александр Петриков специально для «Кашина»
Русский XXI век начался 12 августа 2000 года, на тринадцать месяцев раньше западного.
Гибель 118 моряков, особенно в наших условиях, где цена человеческой жизни – вопрос до сих пор дискуссионный, сама по себе не может стать потрясением и катастрофой общенационального масштаба; тот случай, когда рискованные фантазии на темы альтернативной истории не лишены смысла – подвигайте «Курск» по историческому календарю и представьте, как воспринималась бы эта беда в любой точке девяностых (заметили ли бы ее вообще, условно, в 1994-м?) или наших десятых («Зимняя вишня» за месяцы ушла из массовой памяти – а это дети, торговый центр, самое вообще близкое обывателю; военная трагедия в наше время была бы еще менее резонансной, при Шойгу научились – все секретно, все герои, забудьте). Слишком жестоко было бы говорить, что «Курск» был бедой, которую ждали, но условий, усиливающих остроту общественных реакций, именно в тот период было сверх меры. Ни до, ни после нервная система нации не была так расшатана и напряжена.
При нашем путиноцентризме логично было бы связать ту расшатанность нервов со сменой власти в стране, но нет, в 2000 году говорить всерьез о путинской эпохе могли только верноподданные дуболомы или циничные пиарщики – эпоху с первого дня не отсчитывают, ей ищут начало потом, задним числом на основании позднейших достижений. 2000 год был третьим годом бесспорного межвременья, начавшегося еще до Путина – вероятно, 17 августа 1998 года, когда рухнул сложившийся социально-экономический порядок девяностых. С годами это сложится в путинский миф о том, что страна была на грани распада, но вообще-то нет – уже распавшись в одночасье на сто пятьдесят (или сколько нас тогда было точно) миллионов несчастных частных лиц, она тогда мучилась необходимостью собраться заново – никто не знал, во что, никто не знал, как, и феноменальный в массово-культурном смысле 1999 год (от Земфиры до Акунина, от журнала «Афиша» до «Брата-2», который выйдет в прокат в 2000-м, но снимался-то именно тогда) – уже нестираемое доказательство того стихийного национального строительства, которому на хвост сели и кремлевские хитрецы, озабоченные проблемой передачи власти; кстати, не потому ли сейчас в соответствующих кругах такой страх «транзита» – нет той волны, которую можно оседлать, а она, оказывается, нужнее всего.
