«Посмотрел на мордочку Милонова – смешная такая мордочка, будем работать»

В начале недели в петербургскую галерею «Музей власти» ворвался наряд полиции с депутатом Виталием Милоновым. Полицейские заявили, что в музее могут находиться картины, нарушающее российское законодательство, после чего галерея была опечатана, а из нее изъяты для экспертизы полотна «Травести» (с изображением «людей, напоминающих Владимира Путина и Дмитрия Медведева», в женских купальниках), «Эротические сны депутата Мизулиной», «От исповеди» (с патриархом Кириллом в наколках) и «Радужный Милонов». Автор картин Константин Алтунин, опасаясь за свою свободу, в этот же день улетел из России во Францию, где теперь добивается политического убежища. Slon связался с художником.

– Вы действительно подали документы для получения политического убежища во Франции? – Да. Я сейчас нахожусь в Париже, зашел в супермаркет, куплю каких-нибудь продуктов. Вчера я ходил в префектуру, где меня приняли и выслушали просьбу получить l'asile politique – политическое убежище. Других вариантов у меня просто не было. Сейчас у меня в общем-то все нормально, люди звонят, помогают. Моя главная проблема – это семья. У меня жена в России, двухлетний ребенок. Я собираюсь их перевозить, сейчас пытаюсь понять, как это сделать.

– А вы не догадывались, что написание картин с Путиным, Медведевым и депутатом Милоновым может привести вас к бегству из России?

– Если бы мне четыре дня назад сказали, что скоро окажусь в эмиграции в Париже, то в ответ я бы просто посмеялся. Я бывал тут на выставках, но мне и присниться не могло, что я здесь окажусь из-за того, что в галерею с моими работами придет депутат и разгонит выставку, приговаривая слово «экстремизм». Раньше я о таком не слышал, но заглянул в Уголовный кодекс и посмотрел, что это очень тяжелая статья. Затем стали задерживать людей в галерее, картины изъяли, полицейские отправились ко мне домой, – поэтому ничего больше не оставалось, кроме как бронировать в интернете билеты и улетать из страны. – Как вышло, что вы так стремительно попали в Европу, у вас была открытая виза? – В прошлом году принимал участие в интернациональной выставке, мне тогда дали годовую визу – она еще будет действительна до октября. Мне просто повезло, что она была, это совершенно случайное совпадение. Если бы ее не было или она была рассчитана на более короткий срок, то, полагаю, я бы не с вами говорил, а беседовал с кем-то в СИЗО. Для меня это все было как снежный ком. – Тем не менее вы понимали, какие могут быть последствия, когда рисовали картину «Травести» с Путиным и Медведевым? – Эта картина, кстати, никакая не «Травести». Ее сейчас так назвали организаторы выставки. Сама она была написана еще два года назад – когда эти двое начали меняться друг с другом местами: премьер стал президентом и наоборот. Когда эта чепуха происходила, я написал картину по мотивам тех событий – она где-то размещалась, где-то ее не брали, но в основном она валялась без дела. Лежала, никому не была нужна, никто из-за нее заявления в полицию не писал. – А Милонова и Мизулину вы позже, получается, нарисовали? – Недавно я и знать не знал, кто такой Милонов, никак он мне не сдался. Но в контексте всей выставки для юмора, для иронии я решил сделать и его портрет. Вот этот портрет я рисовал специально для выставки, его и Мизулину, чтобы выстроить экспозицию. – Так это была не ваша идея нарисовать Милонова? – Когда мы познакомились с организаторами выставки, то несколько месяцев размышляли, что бы сделать интересное такое. Не то чтобы художники – подневольные существа, но, как бы так правильно сказать… Если бы моя эстетика не пересекалась со взглядами и мыслями Александра Донского (бывшего мэра Архангельска икуратора галереи «Музей власти». – Slon), то я бы не взялся. Но предложенные идеи показались мне любопытными, – так появились картины с Милоновым и Мизулиной. Я художник, и мне показалось правильным сделать какой-то отклик на злобу дня. Ну, взял, набросал Милонова кляксами.

– То есть вы не знали про повадки депутата Милонова – прибежать с казаками и разогнать что-нибудь? – Нет, конечно. Я же просто художник. Мне Донской говорит: «А давай Милонова напишешь». Я ему: «А кто он такой?» Донской: «Ну вот такой борец с сексуальными меньшинствами». Посмотрел на мордочку Милонова – смешная мордочка, интересная такая для живописи, будем работать! Милонов только почему-то обиделся. Впрочем, раньше Хрущев посылал бульдозеры на художников, сейчас вот – Милонов, ну что поделаешь. Ничего не меняется. – Слышали уже его заявления про вас и выставку? Вас он назвал «подонком», выставку – «порнухой и помойкой», еще он что-то там говорил про «спидозных содомитов». Критика в исполнении такого человека является знаком признания для представителя современного искусства?  – Этих заявлений я еще не слышал. Ага, значит, я подонок. Но его подонком называть не собираюсь, в ответные оскорбления ввязываться не хочу. Когда выставка открывалась, один из журналистов у меня спросил, не боюсь ли я. Я тогда ответил, что нет. так как верю, что у людей, изображенных на картинах, есть чувство юмора. На следующий день выставку закрывала полиция. Видимо, по поводу наличия юмора у них я ошибался. Но опускаться до уровня этих людей я теперь не собираюсь. Ну вот такой уровень интеллекта у Милонова. Я же не могу вложить в его голову знание истории искусств. Если он такой мракобес, то что уж. А то, что меня кто-то ругает, – это нормально. Плохо, что такие люди во власти. – А правда, что на выставку можно было попасть бесплатно людям, которые говорили на камеру, что они геи?  – Были такие акции: были пароли для того, чтобы попасть бесплатно. В один из дней нужно было сказать: «Я от Путина». В другой – «Я трансвестит». Ну или причислить себя к какому-нибудь меньшинству – такой код ежедневно менялся. Это была совершенно шуточная вещь, по-моему, очень забавно. – А чем вы занимались до этого скандала? – Я три-четыре дня назад был никому не известен, никому не нужен. Тихонечко делал свои выставки, что-то продавал, где-то подрабатывал. Кроме живописи, ничем заниматься я не могу и не хочу. Я жил таким богемным человеком. Чтобы вам лучше понять эстетику моего мироощущения, скажу просто, что мой любимый писатель – Эдуард Лимонов, иногда и чувствую себя как персонаж его книг. – Какую картину планируете написать? – Пока не размышлял об этом. Это же творческий процесс. Что придет в голову, то и напишу. Но если вы интересуетесь, собираюсь ли я еще писать политиков, то нет, сейчас не собираюсь. – А не жалеете, что из-за Донского попали в такую историю? – Мы с ним познакомились где-то в начале лета, он тоже такая эпатажная фигура, ему нравятся хулиганские картины. Он разбирается в современном искусстве, эрудит и интеллектуал – с ним очень интересно говорить. И я ему очень благодарен. До его появления я в каком-то застое творческом находился, а потом он возник с какими-то невероятными творческими идеями, а я сам люблю творческие эксперименты. Мы создали несколько очень хороших вещей. Ну и несколько, которыми я не очень горжусь, – вроде «Радужного Милонова», которые нужны были для контекста. Идеи общие, я ему благодарен за то, что он появился в моей судьбе. Ну и, в конце концов, в Париже благодаря ему оказался: для истории искусств это все красиво: бегство от политического преследования, эмиграция, Париж! Получается очень эстетично.