Фото: Unsplash.com
Винодельческая отрасль этим летом неожиданно стала одним из важных поставщиков новостей. Один только закон «о шампанском» заставил говорить о том, что скоро в супермаркетах можно будет купить только российские вина. Насколько сильны протекционистские настроения в российском виноделии и что представляет из себя российское вино сегодня? «Деньги» обсудили это с винным критиком и консультантом Игорем Сердюком.
– Год назад, в июне, вступил в силу закон, по которому вино можно называть российским, только если оно было на 100% произведено в России. То есть, если в нем нет импортных виноматериалов. Как вы оцениваете этот закон? Он стимулировал развитие российского виноделия?
– Закон по своей цели очень хороший. Он даст сильный толчок для развития российского виноградарства и виноделия. Тот факт, что раньше зачастую на этикетке российского вина не декларировалось содержимое из других стран, – нездоровая ситуация. Это вводило в заблуждение потребителя, который должен быть в курсе того, что он пьет. До закона у покупателей такой возможности, по сути, не было.
Дело в том, что производители вина в Европе получают у себя дома существенные дотации, в том числе при продаже на экспорт. В итоге по ряду причин продукция винодельческих стран Европы оказывалась на рынке российском рынке по заниженным ценам.
Плюс к тому дешевый балк (виноматериалы – прим. ред.), привозимый в Россию, делал неконкурентоспособным вино из российского винограда, потому что вино из импортных виноматериалов априори дешевле. Российское виноделие пока что находится не в равной весовой категории с европейским, потому что и банковские кредиты у нас дороже, чем в Европе, и оборудование совсем в другом качестве и количестве. В итоге производители вина из российского винограда оказывались в трудных условиях по сравнению с импортной продукцией.
Поэтому, чтобы выровнять ситуацию на рынке, потребовались довольно решительные меры. Но, как всегда, в таких законах иногда возникают не изгибы, хотя иногда и они тоже, но некоторые неучтенные обстоятельства. Например, в связи с тем что некоторые категории, как, в частности, столовое вино, в этом законе не оформлены документально. Вот с этими и другими недочетами приходится сейчас разбираться.
– Вы сказали, что и так российское вино находится в не менее выгодной позиции по сравнению с европейским и что этот закон помогает выровнять ситуацию. Но на прошлой неделе в СМИ появились прогнозы аналитиков из агентства НКР о том, что российские вина к 2022 году подорожают на 15–20% при продаже оптом и на 10% в розницу.
– Я не знаю, кто это считал и как. Такие новости часто инспирированы лоббирующими источниками. Им хочется придать драматизма ситуации, и они начинают пугать народ повышением цен.
Теоретически такая ситуация, конечно, возможна. Потому что виноград, особенно в прошлом году, был в дефиците и пользовался повышенным спросом. Это произошло, во-первых, потому что нужно было поддерживать объемы производства, а во-вторых, год был очень засушливым по всей территории винодельческой России. В итоге виноград технических сортов, использующийся для качественного виноделия, подорожал в полтора-два раза. Конечно, это может привести к росту цен на продукцию. Но, с другой стороны, стоимость вина можно повысить, только когда позволяет спрос. Если спроса нет, предприятия урезают свою маржу.
Урожай прошлого года еще не вышел на рынок. И какой из этих факторов будет преобладать в момент выхода – открытый вопрос. С другой стороны, в этом году на российском юге были сильные дожди, и не исключено, что осенью виноделы соберут избыточный урожай. И этот факт может повлиять на рынок и нивелировать ситуацию.
– Вы упомянули про спрос. Меняется ли в последние несколько лет спрос на российскую винодельческую продукцию?
– Он абсолютно точно растет, как растет и лояльность к российским брендам. Этому есть несколько подтверждений. Телеграм-канал «Вино и люди» в июне опубликовал пост, в котором ссылается на исследование компании РОМИР на эту тему. Его данные показывают, что российский потребитель, во-первых, становится всё более лоялен к потреблению собственного вина, а во-вторых – к российским брендам. Мы наблюдаем это на примере продаж крупнейших компаний, чьи бренды действительно известны на рынке. В первую очередь, это, как ни странно, крупные компании. Хотя в этом ничего удивительного нет, потому что крупные компании для покупателя, если их репутация не подорвана, – это показатель не дешевки, а надежности.
Так или иначе, те немногие компании, чей объем продаж приближается к десяткам миллионов бутылок, как, например, «Абрау-Дюрсо», «Фанагория» или «Шато Тамань», сейчас испытывают дефицит продукции и стремятся покрыть растущий спрос. По итогам 2020 года эти компании, несмотря на ковид, показали рекордные результаты продаж. Поэтому у меня есть некая гордость за российское вино, которое показывает хорошие результаты продаж даже сейчас и представляет лучшее соотношение цены и качества на рынке.
– То есть уже можно сказать, что российское вино – это доступное вино?
– Оно доступное в своей совокупности. Сегодня возрождается и премиальное российское виноделие. Некоторые компании выпускают вина очень приличного уровня для премиальной цены. Есть и вина экономического класса, которые, безусловно, доступнее, чем сопоставимые по качеству иностранные вина, при условии, что те играют на равных. Но, как я уже упоминал, у иностранных вин есть преимущество по субсидиям, которое они периодически использовали для демпинга на российском рынке.
– Значит, в последнее время они перестали демпинговать?
