Русский лубок XVIII в. Надпись: «Пожалуйста, отдай мне, как не стыдно тебе. Тебе в том потехи, а мне хоть на смехи». «Изволишь за мной брести, да готов воду нести. Только станови кувшин в печь, да готовь где нам лечь. Недаром ты у меня подпивала, небось, сама в руки ты попала».
Мы смотрим на бледную, кое-как сохранившуюся в архивах картинку из одного судебного дела конца XVII века. Рисунок шедевром не назовешь, но понять, что происходит с героями, все-таки можно: кудрявый красавчик-мужчина в щегольской шляпе и женщина в высоком головном уборе выпивают. Чокаются. У мужчины в руке — объемистый бокал, у женщины — небольшая чашечка. В одной, в другой — бутылка, очевидно, с горячительным напитком. Еще — если совсем уж пристально всматриваться — что-то у женщины с глазами не так.
Но за этим рисунком — мрачноватая история жизни одного провинциального негодяя, человека похотливого, злого и готового ради удовлетворения своих страстей на все. А еще рисунок может кое-что рассказать нам о том, как вообще русские люди XVII века представляли себе разврат.
О, да, кстати, это жуткий разврат. Некоторые исследователи называли даже нашу картинку первым русским порнографическим рисунком.
Мерзавец из Боровска
В 1688 году с ротмистром (то есть офицером кавалерийского полка «нового строя», организованного на европейский манер) Семеном Васильевым сыном Айгустовым, проживавшим в городе Боровске, случилась очень серьезная неприятность. Его супруга Федосья подала на ротмистра челобитную в суд. Федосья жаловалась, что Семен Айгустов регулярно избивает ее, а также бьет и насилует падчериц, ее дочерей от первого брака, девочек 12 и 16 лет.
Вопреки расхожим представлениям, базирующимся на цитатах из «Домостроя», власть тогда не то, чтобы безусловно поощряла бытовое насилие. Да, конечно, мудрая книга не просто советует, а прямо-таки ставит в обязанность хозяину дома время от времени «наказывать» и жену, и детей, и слуг — поддержания порядка ради. Но чрезмерное насилие — как раз прерогатива власти, на которую подданный не может покушаться. Одно дело — «поучить», совсем другое — покалечить. Забитая жена и даже несчастные крепостные могли обратиться в суд и выиграть дело. Случаи известны.
И совсем уж не поощряло государство разврат. Тут дело — во влиянии церкви, блуд — грех, его необходимо искоренять. И если хозяин силой принуждал к сожительству своих крепостных женщин — они тоже могли судиться. Это потом, при Петре и позже, когда влияние церкви, полностью подчинившейся государству, пошло на спад, в моду у представителей высшего сословия вошли крепостные гаремы.
нужно еще иметь ввиду, что целью пыток был не самооговор, а реальная информация, которую перепроверяли. если не подтверждалось - пытали дальше
Спасибо. Интересно, как это увязано по времени с Заветными сказками Афанасьева, имели они в допетровой Руси хождение в народце или как? Из Успенского следует, что возможно и так.
http://ec-dejavu.ru/p/Publ_Uspen_Afanas.html
Очень интересно, годная статья. У меня вопрос (на который, видимо, не сохранилось ответа), откуда ротмистр взял все свои заговоры? Сам придумывал? Но кто его научил это делать, ведь это, похоже, какая-никакая традиция… Ведь если взять порнокартинку, это традиционное действие (главным образом в западной колдунской традиции), когда колдун схематически изображает желаемое во время ритуала (визуализация, понимаешь), обычный ротмистр сам бы такого не придумал.
Так же, я не эксперт в области истории оккультизма, но пару книжек на тему читал и хотел бы возразить на тезис, что на Западе преобладали колдуньи, там так то тоже, кажется, с большим перевесом одни колдуны. Например, практически у всех средневековых гримуаров авторы, пусть и анонимные, а не авторки. История про Malleus Maleficarum и инквизицию скорее о том, как множество женщин никак с колдовством не связанных под совершенно идиотскими предлогами в оном колдовстве обвиняли, и она никак не указывает на какие-то особые масштабы популяции колдуний в средневековой Европе.
Интересная история, спасибо. Настоящее прошлое, а не мифы от современных "защитников устоев".