Заголовок, как легко догадаться, есть парафраз знаменитой формулы Теодора Адорно про «Поэзию после Аушвица».
Под «Операцией» в данном случае понимается не хирургическая операция, а та самая «спецоперация», которая в официальной политической риторике означает все то, что вот уже дольше ста дней происходит на территории соседнего государства, то есть Украины.
Еще несколько лет тому назад, узнав из новостей о прошедшей в Украине компании по демонтажу коммунистических монументов, и прежде всего памятников Ленину, я написал:
«Глупо говорить, что снос этих памятников с польских, чешских, эстонских, литовских, грузинских, молдавских, украинских площадей — это антироссийский жест. Если кто-то полагает, что и памятники Ленину и сам Ленин, не закопанный труп которого лежит в самом центре столицы одного из современных государств, претендующего на заметную роль в мировых делах, являются универсальными символами современной России, то об этом остается только сожалеть. Для кого-то, видимо, и являются. Но это скорее их личные проблемы».
И чуть дальше:
«Символами России — и не только современной — являются совсем другие персонажи нашей истории — например, Пушкин. А о том, чтобы где-нибудь сносили его памятники, мне, по крайней мере, ничего не известно. Если бы что-нибудь подобное случилось, я, думаю, узнал бы».
С тех пор прошло не так много времени, а кажется, что целая эпоха. Наступили новые времена и произошли новые события. И вот я узнал и об этом тоже. Узнал, что в каких-то украинских городах снесли памятники Пушкину…
Социологи из «Левада-центра» выяснили несколько лет тому назад, что в результате опроса россиян на предмет выявления самых выдающихся людей, — причем всех времен и даже народов, — лидером стал все тот же, неизбежный в наши дни товарищ Сталин, опередив при этом не только Пушкина (это еще ладно), но и самого действующего президента.
Рассматривать каждого финалиста по отдельности в данном случае не так уж интересно. Интересен сам по себе этот шорт-лист. Интересны они тут все вместе. Интересно тут распределение мест.
На вопрос, как так получилось, что в левадовском опросе Сталин обошёл Пушкина, лучше всего отвечает очень старый анекдот про то, как к одному москвичу приехал погостить из провинции его родственник, мастер спорта по стрельбе.
И вот москвич водит гостя по столице, все показывает. Кремль, Царь-пушка, Большой театр, ГУМ, Третьяковка… Идут они по улице Горького (анекдот, напоминаю, старый). И тут гость спрашивает: «А это кому памятник?» — «Не узнаешь, что ли? Это ж Пушкин!»
«Странно, — говорит мастер спорта по стрельбе, — Почему же вдруг Пушкин, если Дантес точнее попал?»
Но в тройку Пушкина все-таки взяли, что с одной стороны не может не радовать сердца ревнителей великой русской культуры, наполнять их, сердца то есть, смутной надеждой.
С другой же стороны диковато, конечно, выглядит «наше всё» посреди «этих всех». Но только на первый взгляд.
Не в первый раз уже Сталин и Пушкин оказываются запряженными в одну и ту же гоголевскую тройку, несущуюся невесть куда и не дающую ответа на главные вопросы.
В феврале 1937-го года исполнилось сто лет со дня гибели поэта. Каковое печальное событие широчайшим образом праздновалось (я не оговорился, не отмечалось, а именно праздновалось) в СССР. Это была настоящая юбилейная вакханалия, развернувшаяся на фоне не менее значительных, но куда более чувствительных событий того же памятного года. И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь врубались на полную громкость и звучали в унисон гневным требованиям рабочих, колхозников и представителей творческой интеллигенции уничтожить, как бешеных собак, проклятых врагов и шпионов.
Это был не какой-нибудь заветный цветаевский «мой Пушкин». Это был «наш», то есть в данном случае сталинский Пушкин, как сталинской и была, и неофициально именовалась новенькая, с иголочки, Конституция, вослед поэту восславившая в свой жестокий век все мыслимые свободы.
10 февраля 1937 года в Большом колонном зале Дома союзов, где только что прошел показательный судебный процесс по делу троцкистов, закончившийся расстрелом большей части подсудимых, состоялось торжественное заседание, посвященное празднованию дня смерти поэта.
С приветственным докладом выступил там советский поэт, лауреат и орденоносец Николай Тихонов. Вот что он в числе прочего сказал:
«Любовь к Пушкину, как и любовь к наркому внутренних дел Ежову, является формой любви к товарищу Сталину».
Не поленитесь и перечитайте еще раз. И вы заметите, что сказанное там и тогда проливает некоторый свет на происходящее здесь и теперь.
Присвоили это «всё» еще тогда, но из зубов не выпускают и по сей день. Так что бинарная оппозиция «Сталин — Пушкин» — это, как говорится, всерьез и надолго.
Да и для всех ли это такая уж прямо оппозиция? Не тому ли из многочисленных «Пушкиных», который в общественном сознании людей иных культурных кодов находится в одном ряду со Сталиным и нынешним российским президентом, сносят памятники в украинских городах, обстреливаемых «сталинско-пушкинской» артиллерией?
После таких тектонических, радикально деформирующих общественное и культурное сознание событий, как, например, Вторая Мировая война или нынешняя «операция», насущно необходима фундаментальная ревизия устоявшихся ценностей, казавшихся еще вчера несокрушимыми классическими столпами культуры и цивилизации. Требуется ревизия культуры — вообще, литературного языка — вообще, культурных кодов — вообще.
А чье имя по давно сложившейся и непоколебимой традиции воплощает нашу эту самую русскую культуру? Пушкин, конечно, кто же еще!
Вот и попал он, как говорится, под раздачу, не мог не попасть.
Ему-то это все равно, от него не убудет. Его не в первый раз за руки и за ноги сбрасывают с «парохода современности», но те самым лишь заново оживляют и очеловечивают его.
А памятники — бог с ними, с памятниками. Если снос идола, даже если этот идол является памятником гению и певцу тайной и явной свободы, даже если это памятник человеку, ничуть не виновному в твоих страданиях, если снос этого идола хотя бы чуть-чуть утоляет страдания хотя бы одного страдающего человека, то и бог с ним. Памятник — это всего лишь памятник, а память — это память, и ее не особенно сковырнешь.
Если же кому-нибудь вдруг покажется, что под необходимостью тотальной ревизии я понимаю отказ от «нашего всего», то отвечу так.
Про «наше всё» мне думать и говорить становится со временем все менее и менее интересно. А вот про МОЁ «всё» я думаю постоянно. И, пожалуй, отказаться, отречься от него никак не получится, даже если бы я и захотел, а я вовсе не хочу. И уйдет от меня это «всё» только вместе со мной.
«Любовь к Пушкину, как и любовь к наркому внутренних дел Ежову, является формой любви к товарищу Сталину».
«Любовь к Джаганнату, как и любовь к господу нашему Вишну, является формой любви к товарищу Шиве».
Ничто, так сказать, не ново...
Какая большевистская мерзость от сына ГУЛАГовской вохры Льва Рубинштейна!
.
Что меня поражает в потомках наших палачей, как в них соединяется совершенно бесстыжее хвастовство по типу «а мой папа заведовал концлагерем, сколько уж он народу уморил, ахаха» с поучением потомков репрессированных, что такое хорошо, а что такое плохо.
Так вот, Лев Рубинштейн. Пушкин - это хорошо. А быть сыном ГУЛАГовского чикатилы, каким был ваш папенька большевик - это плохо!
.
Скажите, я преувеличиваю? А давайте просто прочтём, что пишет светоч российской поэзии Льва Рубенштейна, о своём отце:
«отец был военным инженером, участвовал в строительстве знаменитой ГУЛАГовской железной дороги, которая шла вдоль берега Ледовитого океана. Эту дорогу, как известно, не достроили, зато народу положили немало»
.
Мдаааа… Мне столько не съесть, сколько хочется выблевать, прочтя сей мемуар… Ну а тем, у кого с пищеварением дела обстоят лучше, чем у меня, дарю ссылку мемуара Льва Рубинштейна. Инжой, как говорят у нас в России:
.
https://lechaim.ru/ARHIV/215/lkl.htm
Дружище, у вас что-то с пищеварением. Творог по утрам. Только творог. И зависть как рукой снимет
зашел в комменты, и вспомнил, что был тут такой Судаков...
Тут же появился почти такой же - прям реинкарнация.
«Любовь к Пушкину, как и любовь к наркому внутренних дел Ежову, является формой любви к товарищу Сталину» М-да, интересно в 1937 г. выражался "праздничный, веселый, бесноватый, с марсианской жаждою творить". Конечно, как сказано в культовом фильме, "жить захочешь - и не так раскорячишься", но это как-то уже слишком. Не поверил даже, ибо Тихонова-поэта очень ценю, и полез проверять. Да, действительно так он и сказал...
Да, для меня это тоже просто откровение. Масштаб тогдашнего угара сразу делается понятнее...
Снос памятника-это,конечно же, полемика не с поэтом или другим персонажем,а с теми, кто его и с какой целью ставил,а теперь хочет сохранить.
Интересно, могут что-то сделать украинцы такого, чему Лев Рубинштейн не сможет найти оправдание?
У кого-то недавно прочитал: если человеку больно - он кричит и ругается. Если женщину насилуют - она тоже кричит, вся такая встрепанная, неприятная.
.
Вот об этом автор и пишет. Но Вам непонятно. "Моральная глухота" это называется...
В Украине из школьной программы исключат «Войну и мир» Льва Толстого и другие произведения русской литературы, в которых воспевается армия
Жду, пока Лев Рубинштейн объяснит, что и это правильно.
Вам-то какое дело до учебных программ других стран?
Давайте-давайте. Острите. Так весело кругом, обхохочешься...
Честно говоря, не понял. Сочинение на тему сносов памятников Пушкину в Украине можно построить на двух тезисах: пушкиниана как имперский официоз и Пушкин сам как имперец. В первом случае неплохо бы проанализировать объяснения авторов идеи сноса памятников и попытаться понять их логику. Осудить или принять - это уже вторично. Во втором случае требуется литературно-социальный анализ, как поэзия Пушкина резонирует с современной политической повесткой. Ведь у него есть не только имперские стихи про «клеветников России» и «давний спор славян между собою», но и гневные о «ненависти к трону». Какой Пушкин ближе, какие стихи общество цитирует чаще тоже интересно. Возможен и третий вариант статьи - что-то невообразимое, свежий взгляд на поэта. Но похоже, пока читается лишь рефлексия автора, которого заставляли учить стихи в школе. Пушкин ему запомнился исключительно в ритуально-обязательном исполнении.
Пушкин как символ России, с которой не желают иметь ничего общего. Доступно?
Все гораздо проще: те, кто сносит памятники поэту, Пушкина не читали...
Да уж. Куда там Льву Рубинштейну до Вашей моральной и интеллектуальной высоты.
.
А вот мне интересно - Вы правда считаете себя умнее всех или всё же иногда сомневаетесь?
Я не претендую ни на моральную, ни интеллектуальную высоту. Я всего лишь выражаю недоумение по поводу явной беспомощности текста
В детстве я не воспринимала патриотические стихи Пушкина, думала, что это дань какая-то власти или наваждение в споре, возможно, что ошибалась, и Пушкин хотел быть частью большой сильной империи, это такое захватывающее чувство, разве нет. Не всё так одназначно)))
Я вообще никогда не воспринимал стихи Пушкина, ни в детстве ни сейчас. И ничего, не испытываю ни малейших переживаний по этому поводу. Классическая русская поэзия как ни странно - вполне себе нишевый продукт. Не постесняюсь этого слова - миллиарды людей живут без неё.
Кажется изучают в школах, да и в сборниках типа шедевры короткого рассказа всегда есть рассказы Пушкина и Чехова, Чехова пьесы ставят регулярно, фильмы снимают по Толстому - русская литература присутствует как и любая другая. Где-то читала, что индийцы считают Индию центром цивилизации, китайцы Китай, иранцы Иран, а русские - русскую литературу. Кто бы спорил..
К счастью, это чувство не всех захватывает...
Чаадаев. Подумать только, Пушкина не пускали за границу. Может это стокгольмский синдром - все его патриотические стихи
Не могу согласиться с Вами. Стокгольмский синдром развивается на почве сильного страха смерти. Пушкину никто не угрожал. Свою жену он не любил и периодически ей изменял. О чем пишут многие биографы. А почему же Наталья Николаевна не могла поехать в гости с Мойки 12 на Каменный остров (это примерно 8 км) в казарму к Дантесу? Дуэльную ситуацию создал сам поэт. Что это ревность собственника? Тому, кто таскается по чужим женам, честь не ведома и патриотизм тоже...