Дмитрий Рогозин © 66.ru
Если не считать судьбоносных событий на фронте, минувшая неделя не была отмечена никакими поворотными решениями. Кроме лихорадочных попыток властей перераспределить часть расходов дефицитного бюджета на сферы, которые пока еще условно можно отнести к гражданским, ничего особенно примечательного в экономической жизни страны как будто не происходило. Впрочем, это не значит, что говорить было не о чем. Напротив, дискуссия о ходе и последствиях кризиса обрела новое дыхание — спустя девять месяцев уважаемые спикеры принялись рассказывать друг другу, насколько хрупким выглядит даже нынешнее, весьма незавидное положение, в котором оказалась страна.
Тут прежде всего стоит отметить доклад Центробанка, а вслед за ним — выступление председателя ЦБ Эльвиры Набиуллиной с трибуны Госдумы. Глава финрегулятора в подчеркнуто сдержанной манере пыталась внушить депутатам мысль о необходимости глубокой трансформации экономики в ответ на то, что власти — включая, разумеется, присутствующих в зале типичных ее представителей — собственноручно сотворили с этой экономикой сначала после марта 2014-го, а затем — февраля и сентября 2022-го. И большинство из них, нет никаких сомнений, полны решимости продолжать в том же духе.
Некоторый ажиотаж независимых комментаторов и журналистов (который при всем желании тяжело разделить) вокруг речи Набиуллиной, якобы скрытых в ней намеков, предзнаменований и профессиональной честности, не отменял того факта, что, по существу, не было сказано ничего нового. В самом деле: кого сегодня может поразить в самое сердце прогноз сокращения российского ВВП на 3–3,5% — после мартовских оценок от глобальных институтов и экономистов с мировым именем, ожидавших, по меньше мере, втрое более глубокого падения? К тому же наряду с «базовым» описывая «шоковый» сценарий поведения экономики в будущем («В итоге мы можем увидеть кризис, сопоставимый по масштабам с 2008–2009 годами»), спикер деликатно уточнила, что в самом ЦБ его считают «маловероятным».
Употребив восемь раз слово «трансформация» и три — «структурная перестройка» («частичную мобилизацию», для сравнения, глава ЦБ отважилась упомянуть лишь раз), Набиуллина продолжила давнюю, восходящую ко временам Алексея Кудрина в бытность того министром финансов, традицию системных либералов в любой непонятной ситуации поднимать тему рыночных реформ — робко напоминать о них путинскому режиму, которому эти реформы всегда были нужны приблизительно как собаке пятая нога. И сейчас меньше, чем когда-либо — накануне Соединенные Штаты после длительных раздумий и колебаний все же решили поставить точку в вопросе, является ли в принципе российская экономика рыночной. Нет, ввиду «широкомасштабного вмешательства правительства», больше не является, уверенно заявил американский Минторг.
Эльвира Набиуллина в Госдуме / duma.gov.ru
Однако будем справедливы к главе Банка России: она говорит (и делает) что может в силу своего незавидного служебного положения. К тому же дефицит откровений характерен сегодня не только для Набиуллиной, но и, например, для руководителя Сбербанка Германа Грефа — увлеченного футурологией вольнодумца, собственные мрачные прогнозы которого в общем и целом оказались посрамлены событиями этого года. Ситуация неловкая, и Грефу, явно желающему сохранить трезвость мысли в царящем вокруг милитаристском угаре, приходится на ходу изобретать причудливые, предельно обтекаемые пассажи — лишь бы не совершить прежней ошибки: не говорить лишнего и тем самым не прослыть черным пессимистом, чтобы затем оказаться наивным оптимистом:
«Видим ли мы какие-то признаки конца кризиса? — многозначительно произнес глава Сбербанка выступая на состоявшемся на неделе форуме Finopolis, — Я сказал, что не видно по одной простой причине: конец всегда приходит незаметно и, как правило, сзади. Поэтому мы его не видим […] «Поэтому в том кризисе, который случился, мы еще не осознаем и все те потери, которые понесли»
Герман Греф / kremlin.ru
«Ой, я так не люблю искать дно», — заявила журналистам Набиуллина на том же форуме, добавив позже, что будущее сейчас «как никогда туманно». Страх (в том числе, персональный), депрессия и полнейшая беспомощность в предсказании хотя бы обозримого будущего, дающего если не надежду, то смирение — таков эмоциональный фон работы заслуженных российских финансистов и прочих ответственных технократов после 24 февраля. Можно, конечно, и дальше спрашивать их о сроках — а главное, условиях — завершения текущего кризиса (не в экзистенциальном, а хотя бы в узком экономическом смысле), но едва ли такие попытки будут полезны, особенно для тех из нас, кто не имеет навыков чтения между строк. «Есть мотивация жить, работать, творить и думать, — поделился ощущениями Греф. — И сейчас огромная мотивация, замешанная на наших условных рефлексах, жизнь стала более яркой, красочной и интересной. Похоже, в ближайшие годы она будет еще более интересной». Как вам такая версия ответа на вопрос, насколько плохо все обстоит? В свежих Хрониках госкапитализма:
