Владимир Путин, 30 января 2023 года
Kremlin Pool via Global Look Press
Ровно год назад началось полномасштабное вторжение России в Украину. За 365 дней изменилась и Россия, и Украина, и весь мир. Republic поговорил о том, как сегодня выглядит ситуация и к чему она движется, с журналистом и философом Кириллом Мартыновым, главным редактором «Новой газеты. Европа».
«Госпереворот провел Владимир Путин»
— Как за год большой войны изменилась российская политика и российское общество?
— Ближе всего к реальности люди, которые описывают происходящее как достаточно необычный государственный переворот. Обычно при госперевороте есть группа заговорщиков, которая берет власть при помощи насилия, обмана и сговора против законных правителей. В случае с РФ госпереворот провел Владимир Путин — для некоторых легитимно избранный президент, хотя это, конечно, под вопросом. В течение двух лет как минимум он готовил радикальное решение по сохранению своей собственной власти. То есть это госпереворот, направленный против Российской Федерации, которая существовала с 1991 или 1993 года (по дате Конституции), был направлен на узурпацию власти со стороны лица, который формально и так к тому моменту ей обладал.
Мы стали участниками этого процесса, и он для нас стал довольно экзотическим и болезненным. Проблема итогов этого госпереворота, во-первых, заключается в том, что, возможно, у самого Путина и его окружения не было такого плана. Во-вторых, они могут не до конца понимать, что именно произошло. Потому что риторика Путина исходит из того, что в целом ничего не поменялось и все продолжается так, как было предыдущие 20 лет: поступательное развитие РФ в рамках специфической стабильности.
Результатом переворота стало полное отсутствие хоть каких-то неписаных правил и создание такой социально-политической среды, где два наиболее перспективных агента — это Пригожин и Кадыров. Это ставка на радикальное насилие, переносимое в том числе внутрь страны, на законы, которые принимаются в течение дня по любому поводу и с любой формулировкой. И это полное непонимание всеми участниками этого политического процесса правил, по которым они должны действовать. В Конституции написано одно, но на это никто не обращает внимание. В новых законах написано другое. Это какой-то гибридный режим спецоперации — не только в военном смысле, но и во всех остальных.
Я не уверен, что российские власти прямо к этому шли. Мне кажется, они просто хотели повторить Крым, потому что им в 2014 году очень понравилось жить в режиме чрезвычайной ситуации, и они хотели эту чрезвычайную ситуацию продлить и распространить на большую часть Украины. Но план не удался.
Что касается общества, мне кажется, оно поменялось гораздо меньше, чем те политические институты, в которых оно должно существовать. В обществе есть инерция — большинство людей в политику не вовлечено и не мобилизовано в социальном смысле слова, не говоря уже про военный. Они не хотят никакой другой жизни.
Эти вещи очень хорошо видно на примере коммерческой рекламы во время шоу Соловьева. Когда в очередной раз обсуждается неизбежность ядерной войны, которую Россия должна развязать, чтобы всех победить, в промежутках включается реклама сотовых операторов, банковских услуг, китайских внедорожников. И мы видим, что российское общество хочет комфортной жизни, и никакого другого запроса за этот год так и не появилось.
Кирилл Мартынов
FB Кирилла Мартынова
Война способна определять новые идентичности и может стать источником другого российского общества, в том числе за счет очень простого механизма взаимного ожесточения: «Ах, вы наших там ребят убиваете, значит, мы тоже имеем все основания вас убивать». Но этот процесс еще не завершен, и я думаю, что только сейчас российское общество вообще избавляется от мысли, что однажды оно проснется в 23 февраля 2022 года, и все пойдет по привычной довоенной жизни.
В этом смысле этот год будет, мне кажется, ключевым, потому что это не очень желающее меняться общество должно столкнуться с отсутствием правил, которые возникли в результате политических злоключений Владимира Путина и его друзей. Нужно будет найти какие-то правила, которые немного всех устраивают и по которым можно жить. Например, сколько доносов можно писать в месяц? По каким поводам? Кто это регулирует? Где этот сервис «Мой донос»? Что является признаком патриотизма, а где уже недопустимое западничество и предательство? На все эти вопросы нужно будет отвечать. И либо какие-то правила будут найдены, либо начнется уже серьезный кризис — кризис дисфункции всей общественной жизни, когда буквально никто не знает, что он должен делать, что будет завтра и какой во всем этом смысл.
И мне кажется, что итоговая речь Путина на годовщину войны — она как раз отличалась тем, что он не ответил ни на один из этих вопросов. «Все так же, как раньше, просто война». Как мы ее будем заканчивать — никто не знает, когда она закончится — никто не знает, что такое победа — никто не знает, что такое поражение — тоже никто не знает. Во имя чего война ведется — есть разные версии, но мало кто может объяснить. Вот в этом состоянии год спустя российская политика и общество зафиксированы.
