В институте «Стрелка» прошлавстреча с представителями исследовательской группы URBZ. Урбанисты Матиас Эчанове и Рахул Шривастава, изучавшие трущобы города Мумбаи, поделились своими впечатлениями от бедных, но экономически активных районов и рассказали о том, как изменить их к лучшему. Slon приводит сокращенную версию доклада исследователей.
Для нас урбанология – это не профессия или какой-то установленный род занятий, а возможность собраться вместе. Рахул по образованию – антрополог, я – урбанист, но мы хотели работать с архитекторами, чтобы развивать и предлагать проекты по дизайну, разрабатывать инструменты для изучения городов. Нам интересно изучать объекты, чтобы продвигаться в этнографии локального строительства и попытаться использовать архитектуру как язык, описывающий город и этапы его развития не традиционно, в статике, а в процессе эволюции.
В Мумбаи мы сотрудничаем с группой местных строителей, возводящих небольшие дома по всему городу и в ближайших окрестностях, которые классифицируются как трущобы. Мы же не считаем, что этот район можно назвать трущобами и что для города в целом полезно такое отношение. Разрабатывая новые интересные идеи, мы взаимодействуем с разными районами, включая Дхарави. Здесь многое строится местными жителями, поэтому есть мощная связь между сегодняшней жизнью, потребностями людей и развитием микрорайона.
Трущобы не здесь
Мумбаи – город на западном побережье Индии. До 1950-х годов там расцветал социалистический режим, а до 1990-х это был единственный бастион свободного рынка в стране. Высотки, оставшиеся с 1950-х – 1960-х годов, составляют основной городской пейзаж. Но примерно 60% населения живет не в них, а в постройках, которые мы называем «зданиями на земле», слово «трущобы» нам не нравится. И такие жилые кварталы соседствуют с современными микрорайонами. Именно таким образом город трансформируется, сопрягая старое с новым.
Дхарави широко известен как район трущоб, и для Мумбаи это символическое место, потому что обстановка там иллюстрирует не только неспособность города реагировать на потребности жителей, но и подчеркивает готовность последних решать проблемы самостоятельно. |
В Индии огромный экономический рост, много государственных инвестиций, но, к сожалению, такие районы еще существуют. Это говорит о том, что страны третьего мира пока еще не имеют статуса, который хотели бы иметь. Про районы вроде Дхарави говорят: грязный, отсталый, но есть интересный аспект, и мы хотим обратить на него ваше внимание: жители отнюдь считают себя обитателями трущоб. Дхарави – рыбацкая деревенька, ей 300 лет, и она исторически являлась центром всего района. Мы изучили историю Мумбаи и показали, каким было место этих деревенек в урбанистическом пространстве города. Много лет – двадцать, тридцать – они составляют его основную ткань, текстуру. Насколько хорошо или плохо, что в городе сосуществуют новые высотки и грязные, отсталые трущобы? Насколько это необходимо городу и требуется ли здесь вмешательство?
Приходили в какое-то конкретное место, микрорайон, а жители говорили: нет, трущобы не здесь! Они не считают свою деревню, район трущобами. |
Изучив, как люди там живут, работают, создают для себя другую реальность, можно понять, почему. Продвигаясь глубже, мы оказались в старом независимом муниципалитете. Там расположены бараки для рабочих, построенные правительством. Они сдаются в лизинг. Мы встретились с представителями муниципалитета, посмотрели на первоначальную типологию строений, вокруг которых люди стали наращивать свои, и уже непонятно, где начинается надстроенная часть, а где – муниципальная. Мы поговорили с жителями муниципального дома, и они рассказали, что достигли соглашения с правительством относительно прав сообщества на самостоятельное развитие.
Их аргументы: мы хотим иметь право улучшить наши жилищные условия, поскольку именно мы живем здесь. Они продемонстрировали готовность решать проблемы, которые часто не рассматривались и отвергались, отодвигались на второй план. Жители взяли дело в свои руки, и это была мощная тенденция редевелопмента в Мумбаи. Трущобы часто воспринимаются как сырье, куча сырья, готового к переработке. Начинается строительство высоток, типичных для абстрактного современного города. Но жители борются с этим и развивают район иначе, используя свои собственные инструменты, видение и представления о том, как они хотят жить.
Улучшение жилищных условий с помощью надстройки или перестройки зданий происходит без какой-либо санкции со стороны регуляторных органов и администрации. И мы не можем уже эти районы назвать трущобами, потому что здесь есть определенная логика дополнительного развития.
Дом-инструмент: жизнь кипит, экономика развивается
Появилось новое явление – tool-house (дом-инструмент), комбинация места, где вы живете и работаете. Это мощный стимул и хороший способ пустить корни, начать жить самостоятельно и улучшить микрорайон. Люди потихоньку выстраивают жилища, убирают мусор, консолидируют поверхность и расширяют ее для нового строительства. Практически ни одной части земли здесь не было сквоттировано, хоть государство и продолжает считать большую часть жителей сквоттерами, самовольными захватчиками.
Может показаться, что там царит хаос, но каждый дюйм служит определенной цели, спланирован и продуман. |
Мы видим хорошо организованные процессы, стройку и четкие взаимосвязи между жителями, клиентами, заказчиками, и здесь есть лицо, которое называется застройщик. Он организует команду, отвечающую за работу. Нет никакого письменного контракта между застройщиком и заказчиком, но есть договоренность, что строительство происходит за определенную цену.
Политики пытаются решить вопрос жилья, трущоб с помощью высоток, сдачи земли в лизинг, мы же считаем, что трущобы здесь воспроизводят некий дискурс, открывающий существующие пространства как нечто живое, развивающееся и трансформирующееся силами жителей при минимальном вмешательстве извне. Нас интересовало не то, как дома выглядят в конечном итоге, а сам процесс их возведения. Тут используются промышленные материалы: цемент, кирпичи, сталь, стекло. Где-то 50% людей в Мумбаи живут в зданиях с бетонной крышей, и только такие здания воспринимаются всерьез девелоперами. Вопрос в том, почему муниципалитет интересуют только эти высотки с бетонной крышей, почему нельзя опереться на местные практики строительства?
В Токио до 1990-х годов множество домов строилось локально, местными командами, застройщиками. И это интересный пример того, что может произойти, если вы идете по пути локального строительства. После войны Токио был практически сравнен с землей, но город развивался очень быстро. Строились высотки и такие вот стихийно возникающие районы, которые потихоньку становились лучше. Экономическое развитие стимулировалось и привело к созданию новых микрорайонов. Есть очень большое сходство между Токио и Дхарави в типологии и в процессе роста города. Но Токио смог проконтролировать местную застройку, что в определенном смысле необходимо для защиты земли. А вот Китай контролирует процесс производства очень эффективно, но тамошнее государство легко может «засовывать» народ в вертикальные высотки, в те же условия, которые мы видели в Дхарави. Но никто не говорит, что это трущобы.
Важно увидеть связь между экономической активностью, занятостью и урбанистической тканью города, которая дает возможность очень творчески использовать компактное пространство, где люди живут и одновременно работают. Они используют это пространство и оно становится капиталом, ресурсом, власть же должна распознать и понять это и оказать людям поддержку, когда они захотят улучшить условия своей жизни. Это возможно, и почему бы не поддержать эту экономику во многих регионах мира? Конечно, город можно возродить из ничего, построить высотки, торговые центры, и это будет город-производитель, город-работник. Но так почему же не открыть грани воображения и не увидеть другую политическую форму, особенно когда у нас нехватка ресурсов, экономические, экологические проблемы?
Конечно, Мумбаи не сможет вместить все население, даже если там выстроить огромное количество небоскребов. Мы должны избрать более тщательный урбанистический менеджмент, основанный на признании права на жизнь у различных форм. Вместо того чтобы проектировать с нуля, нужно обратить внимание на возможности реконструкции того, что уже существует.
