В середине августа в РИА «Новости» председатель наблюдательного совета банка ВТБ, председатель Центрального банка России в 1995–1998 годах Сергей Дубинин прочитал лекцию «Дефолт 1998 года: страницы экономической истории». Slon публикует ее краткую версию.

С моей точки зрения, результат дефолта оказался для нашей страны явлением позитивным. Нам удалось решить непростую задачу, заложив при этом основу для дальнейшего экономического роста. Сразу оговорюсь: сегодня я буду говорить о дефолте 1997–1998 годов, потому что он мог начаться, например, и 1 декабря 1997 года – для этого было достаточно оснований.

Период с 1989 по 1999 год для нашей страны был очень тяжелым. Экономический спад начался еще в советское время, хотя статистика этого не показывала. Но мы все понимали, что павловская денежная реформа в 1991 году возникла не на пустом месте. Бюджетный кризис был очевиден. Существовал также фактор инфляции, а вот понимание того, что это такое, на тот момент еще не сформировалось.

Провал по ВВП к середине девяностых годов достигал где-то 40% от исходного уровня, промышленному производству приходилось еще тяжелее: отдельные секторы упали на 80%. Все это время снижались инвестиции, то есть сокращались возможности формирования сбережений в российской экономике. Даже если возможности и возникали, в инвестиции они не трансформировались.

Как я уже сказал, весь этот период характеризовался тяжелым бюджетным кризисом. Дефицит бюджета по отношению к ВВП превышал 6%, достигая 20–25% в особо тяжелые годы. Это огромные величины – непонятно было, чем их «закрывать». Были приняты достаточно большие бюджетные социальные обязательства – частично унаследованные от советского периода, частично – заново сформированные. Пенсионная система была фактически введена в рамки консолидированного бюджета. Все это происходило в условиях, когда доходы значительно отставали от сумм, которые стремились потратить.

Причем мнение, что бюджет бездонный и его необходимо лишь хорошенько потрясти, было очень распространенным. Убедить политических лидеров и общество, что крайне рискованно вести такую политику, оказалось непросто.


Долги и инфляция

И с государственным долгом все было крайне нелегко. Часть, которая формировалась как внутренний долг, возникла в девяностых, то есть уже в российское время. Это были в основном долги по государственным краткосрочным обязательствам (ГКО), по облигациям федерального займа (ОФЗ). Но был еще внешний долг, он формировался прежде всего в отношениях с международными финансовыми организациями, Международным валютным фондом, Всемирным банком. Правда, долги были достаточно льготными по условиям. Кроме того, существовал унаследованный от СССР достаточно крупный внешний долг, который приходилось реструктурировать, поскольку отдать его в тот момент было невозможно.

Хотя у других стран также имелись долги нашей стране, а до этого – к Советскому Союзу.

Однако все наши «друзья» отказались платить по внешним долгам СССР.

Удалось договориться с Индией, а вот арабские коллеги расплачиваться не собирались. Это достаточно серьезно обременяло бюджет.

Но одновременно существовала еще одна проблема, характеризующая экономику тех лет, проблема инфляции. Она опять же осознавалась как отдельная, не связанная с бюджетом, с общей экономической ситуацией.

Что такое 2500% инфляции в год? Трудно себе сейчас это представить, но в 1992-м цифры были именно такими.


Как так получилось? Это произошло прежде всего в результате попытки провести взаимозачет между предприятиями. Возникла ситуация неплатежей. Поставщики отказывались друг с другом расплачиваться, ссылаясь на то, что у них нет ликвидности. Соответственно, Центральный банк, тогда его руководителем вновь стал Виктор Геращенко, провел взаимозачет при поддержке правительства Виктора Черномырдина.
«Красные директора», которых в правительстве было много, привыкли к подобным действиям в СССР. Но тогда деньги не передавались в распоряжение тех, кто владел счетами, и в любой момент можно было остановить, заморозить, не позволить деньгам выйти на рынок. Произведя этот взаимозачет в начале девяностых, деньги фактически передали предприятиям. На рынок это вылилось в виде взрыва инфляции. Понятно было, что рыночная экономика не может работать, если деньги ничего не стоят. Какой смысл заниматься инвестированием, проводить какие-то инновации или вообще делать что-то в экономике, если вы зарабатываете деревянные рубли, которые тут же обесцениваются? А если вы даже их каким-то образом извлекаете, надо немедленно отоваривать, чтобы не потерять ценности. Тогда как раз родилась мысль, что их лучше всего обращать в настоящие деньги, то есть конвертировать в валюту – доллары.

Идея, что настоящие деньги – это доллары, а все остальное – что-то второстепенное, так и сидит в наших головах.

Задачей номер один для Банка России являлось, конечно, обуздание инфляции. Мы действительно добились того, что в 1997 году инфляция составила 11%. Но одновременно не удалось синхронизировать жесткую кредитно-денежную политику с ограничительной или, по крайней мере, с ответственной бюджетной политикой. Бюджетная политика осталась мягкой, а денежная – жесткой. Понятно, что в этом и состоял конфликт, который затем нашел разрешение в виде кризиса и дефолта.

И тогда же, в 1994 году, было принято решение об отказе эмиссионного покрытия дефицита. Нам удалось убедить президента, председателя правительства, что это и есть основа инфляции и с этим надо заканчивать. Тогда и перешли к системе ГКО, ФЗ и попытались «закрывать» дефицит не инфляционными, не эмиссионными источниками, а просто занимая деньги на кредитно-финансовом рынке. Казалось бы, уже почти созревший успех. Однако ситуация 1997 года с падением инфляции, с началом – впервые – роста экономики, пусть и незначительным, оказалась подорванной. И не только по внешним причинам, но и потому, что не было, как я уже сказал, синхронизации двух политик.

Азиатский кризис и падение цен на нефть

Работали и другие факторы. Начался международный финансовый кризис – это, конечно, не кризис масштаба 2008 года. Он не ударил по развитым странам, не случилось глобального кризисного падения не только ВВП, но и взрыва внутри банковской мировой системы. Это был кризис развивающихся экономик. Он начался с Юго-Восточной Азии, поэтому и получил название азиатского кризиса, захватил Малайзию, Индонезию, Южную Корею. Упало доверие ко всем развивающимся странам. В результате деньги стали выводить – в том числе и с рынка ГКО России. Вот эта ситуация как раз и вызвала обвал рынка внутреннего, прежде всего рынка государственных облигаций. Одновременно произошел второй удар – это не кризис и даже не заговор. Я имею в виду специфику падения цен на нефть. К лету 1998 года цена барреля нефти колебалась между $8 и $10. А падение произошло примерно от уровня $25–28 за баррель буквально за год до того. Сегодня для сравнения – $105, разница очевидна.

В результате падения цены нефти мы получили отрицательное сальдо платежного баланса. То есть импортироваться стало больше, чем экспортироваться. Соответственно, произошел обвал на рынке ГКО. Какое-то время ЦБ скупал облигации, пытаясь не допустить роста уровня процентов по ГКО. Но эти деньги тут же возвращались на валютный рынок, и в результате надо было либо девальвироваться, либо поддерживать уровень курса рубля.

Что было делать? Решения экономические и политические

Я часто слышу упреки в адрес правительства и ЦБ в том, что тогда не провели девальвацию: люди считают, что не нужно было поддерживать курс. Причина, по которой девальвацию нельзя было провести, заключалась в сложившейся тогда на рынке ГКО ситуации. Примерно треть всех размещаемых облигаций уже покупалась иностранными инвесторами. Там была целая история с их допуском и недопуском на рынок, но не будь их, рынок бы не состоялся. Механизм потребовался достаточно либеральный, хотя ЦБ пытался ограничивать эти операции. А вот российские банки получали задание от иностранных инвесторов покупать эти ГКО за рубли. Но при этом заключали опционные договоры, что они им заплатят доллары по определенному курсу, который в этом опционе был указан. То есть если бы мы тогда провели массированную девальвацию, банки просто-напросто не выполнили бы свои обязательства перед иностранными инвесторами. Либо они бы сами обанкротились – один за другим, либо должны были бы войти в открытый конфликт со своими инвесторами, как и произошло в августе 1998 года.

Правительство понимало, что, немедленно проведя девальвацию, мы фактически ставим крест вообще на всем рынке ГКО и уже вплотную подходим к дефолту. После подобных действий о нем пришлось бы объявить уже через несколько недель.

Мы все-таки достигли соглашения с правительством о том, что ЦБ перестает вмешиваться в рынок ГКО. Более того, поднимает учетную ставку с 21% до 28%. Договорились, что мы прежде всего пытаемся обеспечить относительную стабильность, расширяем валютный коридор и стараемся избежать потрясений. А правительство заново берется за программу сокращения расходов, наращивания налогов и вообще сокращения дефицита.

Задача непростая, но надежда, что мы сможем взять в руки всю эту ситуацию, была. И, естественно, стартовали попытки договориться с международными финансовыми организациями о получении помощи.

Не могу не сказать о политических решениях, которые принимались. 23 марта 1998 года президент Борис Ельцин назначил председателем правительства РФ Сергея Кириенко. В правительство оказались включены Задорнов, Немцов, Сысуев, Федоров, Христенко. Летом 1998 года Чубайс был назначен специальным представителем президента на переговорах с международными финансовыми организациями. Однако это стремление собрать молодых реформаторов имело и свои минусы. Я до сих пор считаю то политическое решение довольно неудачным. Не все были готовы к этой работе.

Тем не менее хоть и с трудом, но правительство было укомплектовано. Задачу оно ставило, конечно, непростую: недопущение и девальвации, и дефолта. В Госдуме абсолютно все предложения правительства были отклонены. Конечно, что-то удалось внедрить указами президента, но тогда уже был май на дворе, ситуация критическая. ГКО реально начали превращаться в пирамиду – нужно было выпускать новые, чтобы погасить старые.

Летом сложилась очень тяжелая ситуация, когда на счетах правительства в Центральном банке совсем не осталось денег: они были обнулены. То есть правительство тратило все. И вот, как я уже говорил, начались интенсивные переговоры с Международным валютным фондом. У фонда есть определенные правила игры: надо сначала выполнить некоторые части программы, доказать, а уже потом пойдет помощь. Для нас они, можно сказать, сделали исключение: согласовали программу на $20 миллиардов – и первый транш был предоставлен.

В августе на совещании у Сергея Кириенко были разработаны два сценария действий в сложившемся положении. Первый – эмиссионное покрытие всех обязательств по ГКО. Второй сценарий – это дефолт, принудительная реструктуризация обязательств по ГКО, постепенная девальвация рубля. Последний сценарий был поддержан на совещании, и премьер-министр вместе с ЦБ взяли на себя эту ответственность. Мы стали готовить декларацию, которую 17 августа, в понедельник, должны были вынести обществу. Профессиональное сообщество довольно спокойно восприняло решение, все понимали, что это неизбежность. Но российские банки поняли, что им грозит банкротство, и прекратили обслуживать население. И тогда обязательства по практическим всем российским банкам повесили на Сбербанк. Денег из банков мы при этом не получили, то есть это была тоже эмиссия, но эмиссия замороженная – эти депозиты не сразу выдавались людям, их сначала нужно было переоформить.

Здесь подчеркну, что в отставку тогда ушел Кириенко, сформировалось правительство Примакова, ЦБ вновь возглавил Геращенко. Надо отдать должное, они не стали резко переламывать экономическую политику, более того, позволили Задорнову ввести наконец сбалансированный бюджет.

Удалось сделать то, что нужно было сделать еще в 1991 году. Валютный курс, естественно, сильно изменился, но потом вернулся к тем же 20 рублям за доллар, как и в декабре 1998 года. То есть получилось добиться финансовой стабилизации. И, что уж относится скорее к удаче, начался рост цен на нефть. И вот на этой волне десятилетие удалось провести весьма благополучно.

Преодоление кризиса и его уроки

1. Кредитно-денежная стабилизация, подавление инфляции, должна быть реализована одновременно с бюджетно-финансовой стабилизацией. И этот баланс должен поддерживаться на долгосрочной основе.

2. Методы регулирования банковской системы, нормативы пруденциального банковского надзора и создания резервов коммерческих банков должны соответствовать международным стандартам.

3. Оптимальный механизм валютного регулирования – плавающий курс рубля, определяемый ежедневно на валютном рынке. Поддержание курса в пределах узкого «валютного коридора» не требуется.