Больше года назад Владимир Путин, тогда кандидат в президенты России, предложил обложить налогом сверхпотребление – самолеты, «огромные дома», «колоссальные» земельные участки, «суперавтомобили» и «суперяхты». Но проще сказать, чем сделать. Ведомства до сих пор не могут определиться со сроками введения налога на недвижимость (и связанного с ним налога на роскошные дома). Законопроект о налоге на дорогие автомобили был принят только в первом чтении. А как на практике облагать налогом находящиеся за рубежом яхты и роскошные особняки, и вовсе непонятно.

Впрочем, печалиться о провале одного из обещаний Путина вряд ли стоит. Тема якобы усиливающегося неравенства в России сильно идеологизирована, и дискуссия внутри страны по этому поводу затушевывает существо проблемы. Как правило, не учитываются особенности оценки неравенства в России по сравнению с развитыми странами.

Один из наиболее распространенных способов измерить неравенство – использовать индекс Джини, показывающий степень расслоения населения по годовому доходу или текущему потреблению. Чем выше этот показатель (в теории он может принимать значения от 0% до 100%), тем больше экономическое неравенство. Если мы посмотрим на российские значения индекса, то с формальной точки зрения он вроде бы не продемонстрировал астрономического роста. В конце 1990-х годов индекс Джини находился в районе 40%, последние данные – 42% (смотрите график).

Коэффициент Джини в России, 1992–2012 годы

Источник: Росстат

И Россия по этому показателю отнюдь не выглядит проигрышно в сравнении с другими странами, в том числе развитыми. Неравенство в России сейчас примерно такое же или даже меньше, чем в Израиле, Чили и Мексике. Это государства – члены ОЭСР, где доходы ниже, чем в развитых странах Запада, но сопоставимы с российскими. При этом надо понимать, что Чили и Израиль – страны маленькие. А в маленьких странах, как правило, неравенство ниже, чем в больших. В Штатах коэффициент Джини несколько ниже, чем в России – 38%. В Европе значительно ниже – там считается нормой 26–27%.

Но нужно иметь в виду, что страны ОЭСР при оценке уровня неравенства используют так называемые шкалы эквивалентности. Чем больше размер семьи, тем меньший ей требуется прирост дохода, чтобы обеспечить уровень потребления, сопоставимый с семьей меньшего размера. Почему? И большой, и маленькой семье нужна одна квартира, в которой может быть больше комнат, но есть только один коридор, одна кухня, один санузел. Также большой семье, вполне вероятно, не потребуется два холодильника или три автомобиля пропорционально росту числа членов семьи. Получается экономия – она и закладывается в шкалы эквивалентности, которые используют при оценке неравенства в странах ОЭСР. Особенно велика экономия, если дополнительные члены семьи – дети (например, ребенку заведомо не полагается собственный автомобиль). Семьи бедных, как правило, большего размера, детей в них тоже больше, что характерно и для России. Если это не учитывать, то оценки неравенства завышаются. А если пересчитать наше неравенство по методологии ОЭСР, получится как раз уровень Америки.

В Европе, кстати, свои особенности. Меньшего уровня дифференциации доходов она достигла очень высокой ценой. По данным Всемирного банка, примерно 50% всех мировых расходов на социальную защиту приходится на страны Евросоюза – при том, что его население составляет чуть больше 7% от мирового. Это привело к потере конкурентоспособности и более низким темпам экономического роста, что бьет и по бедным, и по среднему классу.

Конечно, индекс Джини – неидеальный показатель. Однако вопиющего, беспрецедентного в мировом масштабе неравенства в России не обнаруживается и по другим параметрам. Так, к России теперь неприменим критерий бедности, используемый Всемирным банком для стран со средним доходом, – это $2,15 по ППС на человека в день. У нас таких 0,05% населения. Если брать американский барьер – $15, то окажется, что в США ниже этого порога находится 15% населения, а у нас – 30%, доходы же остальных сопоставимы с американским средним классом. При этом в 2000-е годы бедность не росла, а наоборот, быстро преодолевалась: всего 15 лет назад у нас две трети населения были бедными, по американскому критерию.

Нет и глубоких разрывов в потреблении между бедными и небедными. После мирового финансового кризиса семимильными шагами сокращался разрыв в потреблении товаров длительного пользования и продуктов питания (например, по компьютерам и автомобилям он сократился в два раза – примерно с 3 до полутора раз). На одного члена небедной семьи в России приходится в среднем 22 квадратных метра жилья, бедной – 15 квадратных метров. При этом среднее число комнат в квартирах у бедных семей больше, чем у небедных, поскольку для них характерно большее количество членов семьи.

Стоит ли России идти по европейскому пути и создавать государство всеобщего благоденствия? Если мы хотим догнать Европу по индексу Джини, то нам, наверное, нужно вводить предельную ставку налога на сверхвысокие доходы (как во Франции – 90%), облагать очень высоким налогом всю собственность, сильно повышать ставки страховых взносов, возможно, вводить более высокие ставки налога на прибыль и многое, многое другое, чего в России сейчас нет. Но это еще больше замедлит темпы нашего роста и остановит рост доходов среднего класса: что, собственно, и происходит в Европе. Сомневаюсь, что в современном российском обществе это оправданно и достижимо.