REUTERS / Christian Hartmann
Французская компания Total выходит из российских проектов – совместного освоения Штокмановского месторождения с «Газпромом» и разработки Баженовской свиты с «Лукойлом». В этой связи интересно взглянуть на общую картину взаимодействия российских нефтегазовых компаний с международными. Имеет ли это сотрудничество перспективы?
После ЮКОСа: игра по новым правилам
Примерно десять лет назад с захватом основных активов ЮКОСа российская власть предложила международным нефтегазовым компаниям новую модель взаимодействия. Транснациональным грандам предлагалось заведомо соглашаться на роль младших партнеров российских «национальных чемпионов» и в этом качестве служить финансовыми и технологическими донорами новых проектов в обмен на гарантированный доступ к богатым российским углеводородным ресурсам и будущим доходам от их разработки. Нужно напомнить, что в тот момент нынешним бурным развитием нетрадиционных методов добычи нефти и газа и не пахло и в мире доминировала точка зрения, что зависимость крупнейших экономик мира (США, ЕС, Китай, Япония, Индия) от арабских и российских нефти и газа будет только расти и альтернативы нет. Такое представление, несомненно, вскружило российским руководителям головы (вспомните их прогнозы из нулевых годов о том, что нефть в перспективе будет стоить больше $200 за баррель) и обусловило их излишнюю самоуверенность.
Мировые нефтегазовые корпорации, надо сказать, тоже довольно консервативны в своих оценках и предельно прагматичны, поэтому они в ответ на такую «новую российскую модель», в общем и целом, выстроились в очередь побыть младшими партнерами наших «чемпионов», признавая путинские правила игры. «Вы должны помнить: нефть принадлежит не нам, а им. В Швейцарии нефти нет» («The oil is not our, it is theirs; you don’t find oil in Switzerland»), говорил экс-глава итальянской нефтегазовой корпорации Eni Паоло Скарони, оправдывая чрезмерное заискивание западных компаний перед богатыми нефтью режимами. Были и исключения: некоторые крупные компании полностью свернули работу над новыми проектами в России после разгрома ЮКОСа, прежде всего американцы – например, Chevron и Conoco.
«Вы должны помнить: нефть принадлежит не нам, а им. В Швейцарии нефти нет»
Кое-где новые правила работы с международными инвесторами были формализованы, кое-где – нет. Например, если эксклюзивные права работы на шельфе и с так называемыми стратегическими месторождениями были закреплены за российскими компаниями специальными поправками в законодательстве, то ограничение для иностранцев на владение 20% акций крупных российских игроков так и осталось неформальным, хотя все о нем знали.
Conoco и E.On: «правильная модель»
По прошествии более чем десяти лет, однако, можно уверенно сказать, что предложенная Путиным модель взаимодействия с международными нефтегазовыми корпорациями (IOC) не сработала, успехов практически нет. Единственными относительно успешными проектами остаются соглашения о разделе продукции (СРП), заключенные при Ельцине.
Прежде всего, развалилась схема интеграции IOC с российскими компаниями через владение крупными долями в уставных капиталах. Десять лет назад в этом плане существовали два основных прецедента – американская компания Conoco, поставившая целью довести до 20% свой пакет в «Лукойле», и немецкая E.On, владевшая почти 6,5% акций «Газпрома». Годах в 2004–2005-м близкие к Кремлю аналитики приводили эти два кейса как пример «правильной» модели иностранных инвестиций (в противовес «неправильным» американцам, которые вознамерились в 2003 году, не спросив разрешения Путина, купить крупный пакет ЮКОСа): пришли, тихо сели на приставной стульчик, принесли деньги, технологии, слушаются, молодцы.
