REUTERS / Morteza Nikoubazl

После полутора лет тяжелых переговоров, сорвав два дедлайна, международная «шестерка» и Иран заключили в Вене историческую ядерную сделку, резко ограничивающую возможности Тегерана по обогащению урана в обмен на снятие санкций. Детали соглашения пока неизвестны, но дипломаты утверждают, что все основные вопросы сняты. Перед финальной частью переговоров эксперт по международным отношениям Владимир Фролов объяснил, в чем заключались главные преткновения.

Если соглашение будет достигнуто, означает ли это, что Иран навсегда потеряет возможность создать ядерное оружие? Нет, скорее это будет соглашение о том, что создание ядерного оружия станет практически невозможным для Ирана в ближайшие 10 лет и будет сильно затруднено в течение 15 лет. Дальше все зависит от эволюции режима в Иране и стратегической ситуации на Ближнем Востоке.

Главными целями «шестерки» в ходе переговоров было заблокировать оба возможных пути Ирана к ядерной бомбе под прикрытием «мирной ядерной программы» – плутониевый и урановый.

Тяжеловодный реактор в Араке

REUTERS / ISNA

С первым полный успех. Иран фактически отказался от плутониевой программы. Тяжеловодный «исследовательский реактор» в Араке, способный ежегодно нарабатывать оружейный плутоний в количестве, достаточном для двух бомб, будет полностью перестроен, его активная зона выгружена и топливные сборки отправлены в Россию; на его месте будет построен фактически новый легководный реактор, производящий в восемь раз меньше плутония. Все реакторное топливо будет поставляться из России и потом вывозиться. Иран не будет иметь права строить у себя завод по переработке ядерного топлива для извлечения плутония. Все это – под инспекциями и мониторингом МАГАТЭ. Очевидно, Иран просчитал, что затраты на плутониевую программу запредельны, продвижение по ней было небольшим, а возможности вести ее скрытно отсутствуют.

Признание за Ираном права на урановую программу – колоссальная уступка Вашингтона

С урановой программой все по-другому. Иран сохранит небольшую программу обогащения урана и возможности для ее последующего относительно быстрого расширения. Признание за Ираном права на такую программу – колоссальная уступка Вашингтона (до 2013 года США настаивали на полном свертывании программы обогащения урана). Собственно, она и сделала возможным промежуточное соглашение в Лозанне и нынешние переговоры в Вене, но при этом стала слабым звеном всего процесса урегулирования.

Иран настаивал на своем праве иметь программу обогащения урана, вытекающем из статьи 4 Договора по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО), признающей за странами-участницами «неотъемлемое право на мирное использование ядерной энергии». Иран утверждает, что ему необходимо обогащение урана для того, чтобы не зависеть от импорта реакторного топлива для своей АЭС в Бушере. Это – слабая легенда. ДНЯО ничего не говорит о праве наций на обогащение урана. Подавляющее большинство стран развивают ядерную энергетику, покупая значительно дешевле и безопаснее готовое топливо у ядерных держав.

Специалистам всегда было понятно, что «мирная ядерная программа» Ирана – прикрытие для работ по созданию ядерного оружия

Специалистам всегда было понятно, что «мирная ядерная программа» Ирана представляет собой прикрытие для работ по созданию ядерного оружия. Рациональных экономических аргументов в ее пользу у Ирана с его запасами нефти и газа просто нет. Требование развивать собственное обогащение урана и выдает истинную цель – иметь возможность быстро получить необходимое количество высокообогащенного урана для нескольких ядерных боезарядов. В случае с Ираном речь идет вообще о том, что соглашение легализует программу обогащения урана, которую Тегеран создал в тайне от МАГАТЭ и в нарушение своих обязательств по ДНЯО. Она была вскрыта в 2002 году, когда силами агентурной разведки был обнаружен секретный объект в Натанце с каскадами центрифуг, а несколько позже и объект в Фордо, заглубленный в огромную скалу для защиты от авиаударов.

Соглашение заблокирует этот путь к ядерному оружию на десять лет. Иран получит право вести «исследовательское» обогащение урана до уровня менее 4% лишь на одном объекте в Натанце, где сможет сохранить не более 5060 малопроизводительных центрифуг первого поколения (еще 14 тысяч центрифуг будут на хранении под мониторингом МАГАТЭ). Разрешенное количество гексафторида урана (топливо для центрифуг, легко переводимое в газообразное состояние) – всего 300 кг. Имеющиеся сейчас в наличии девять тонн должны быть преобразованы в металлический уран (его невозможно использовать в центрифугах), но Иран не смог построить завод по переработке и теперь «продаст топливо» другим странам, хотя в ходе переговоров категорически отказывался вывозить его со своей территории. Иран не сможет производить центрифуги новых типов (но сможет вести ограниченные исследования с единичными экземплярами). Все это позволяет увеличить «срок прорыва» (breakout time) к бомбе до одного года (есть и менее оптимистичные оценки – 3–6 месяцев).

Но вот через десять лет опять начинаются приключения.