Четыре свадьбы и похороны капитализма: Зинаида Пронченко о светских событиях июня

Сыгранная при полном голливудском кворуме в прошлые выходные в Венеции свадьба Лорен Санчес и Джеффа Безоса показалась большинству обозревателей одновременно и апофеозом дурного вкуса, и эпиграфом к мировой революции. Зинаида Пронченко предлагает порадоваться за «молодых», ведь история любви самых богатых и знаменитых вовсе не повод для классовой ненависти или напускного презрения, а напротив, доказательство того, что почти у каждого из нас есть шанс, причем не единственный. Ну если дело, конечно, происходит «однажды в Америке».

Судя по поп-культуре, важнейшим сюжетом текущей декады снова является классовая борьба. Не до конца понятно, на что именно намекают, например, создатели «Белого лотоса» — призывают дать зажравшимся капиталистам финальный бой или, наоборот, посочувствовать миллионерам, случается, льющим слезы не реже тех, кто последний USAID без соли доедает. Ясно одно — успех этой сериальной франшизы совершенно точно зиждется на банальном вуайеризме. Подглядеть за привилегированным сословием — главное из удовольствий крайне тревожной эпохи. Увидеть — значит практически причаститься, примерить на себя. Этакий travelling without moving, как пел другой адепт роскошного образа жизни — Джей Кей из коллектива Jamiroquai, кстати, выступавших частенько на вечеринках российских бизнесменов типа Павла Те.

Чуть прозрачнее, наверное, в этом смысле посыл автора «Наследников» Джесси Армстронга, выпустившего недавно полнометражный дебют «На вершине горы», злую сатиру на финтех-магнатов. Тотальная аморальность Цукерберга, Маска и, к слову, Безоса на экране предсказуемо эволюционирует в тоталитаризм, видовой особенностью которого является утверждение государственной выгоды в качестве единственной морали. В общем, осознавая, что зрителям очень хочется кого-то во всем обвинить и затем ненавидеть, шоураннеры не скупятся на абсурдные детали, портретируя чужое благосостояние. Но помнят: без богатых бедные бы никак не поправили свое положение, однако лишились бы единственного развлечения, читай, смысла жизни — созерцать и осуждать.