Православная выставка в Санкт-Петербурге. Фото: Alexander Demianchuk / Reuters
Русская православная церковь остается влиятельным институтом. На прошлой неделе суд приговорил к трем с половиной годам условно блогера Руслана Соколовского, который ловил в церкви покемонов. Он назвал Иисуса Христа покемоном, это признали оскорблением чувств верующих. Подобные дела не редкость: россияне уже не раз привлекались к суду за критические записи по отношению к церкви и ее представителям. При этом во многих школах ввели изучение основ православной культуры, а церковные праздники отмечаются с размахом по всей России. Ассоциированный научный сотрудник Центра по изучению Восточной Европы при Бременском университете (Германия) Николай Митрохин с середины 1990-х годов изучает экономику церкви и ее современный уклад. Мы поговорили с ним о том, как и почему в России трансформируется отношение к религии, о митрополитах, накопивших на виллы в Испании, и об ошибках патриарха Кирилла.
– Каково сейчас финансовое положение РПЦ? Кажется, намного лучше, чем было в девяностые.
– Разумеется, лучше. Средние зарплаты выше, экономика России в абсолютных цифрах выросла. Следовательно, та часть общественного достояния, которая перераспределяется в пользу РПЦ, выше, чем это было в 90-е годы. Государство активно поддерживает деньгами руководство церкви – с помощью программ, которые оно придумывает якобы для развития своих региональных и местных структур. Еще есть деньги, которые привлекаются у различных игроков на региональном уровне, – местные администрации и госкомпании тратят на специальные программы постройки храмов или поддержки православных инициатив. Вовлечены действительно довольно серьезные средства. Но совершенно невозможно понять, какая часть из этих денег тратится на церковные нужды, а какая оседает в карманах лиц, действующих от лица церкви.
– В начале нулевых вы оценивали суммарный годовой оборот наличности всех приходов РПЦ в России в $100 млн. Изменились ли цифры сейчас?
– Он вырос в несколько раз, но точную сумму его рассчитать невозможно. Минимальная оценка – $500 млн – $1 млрд, но эти деньги не консолидируются, а разбросаны по тысячам юридических лиц и частных карманов. Да и что такое миллиард долларов в современной России? Проложить одну нитку трубопровода через Черное море стоит $4,3 млрд. Общий бюджет Московской патриархии, руководящей структуры РПЦ, почти равен общему бюджету Российского футбольного союза (РФС) – это примерно по 3 млрд рублей в 2015–2016 годах. Треть денег обе организации зарабатывают сами, в том числе они поступают снизу (от епархий или от клубов соответственно), а в остальном – за счет государственной поддержки. Думаю, в РФС можно тоже найти много всяких интересных вещей по финансированию, упрятыванию денег, фальсифицированным контрактам и тому подобное. Но, конечно, бюджету РПЦ уделяется гораздо больше общественного внимания.
С экономической точки зрения РПЦ – нишевый бизнес, подобных которому в России довольно много. И он среди них далеко не самый масштабный. Но он существует, и у него есть бенефициары. Некоторым удается заработать достаточно, чтобы уехать в теплые края и коротать там старость. Например, епископ Виктор (Пьянков), глава хозяйственного управления Московской патриархии, с конца 90-х живет во Флориде. Когда я приезжаю в епархию, вечно не могу найти там заслуженных митрополитов. Говорят, что они все время в паломничестве. Подозреваю, что значительная часть из этих пожилых людей уже спокойно себе купили виллы в Испании и там живут, появляясь по месту работы несколько раз в год.
– Это распространенная практика, что священники просто копят себе на достойную старость?
