Владимир Путин на совещании с постоянными членами Совета безопасности. Фото: Kremlin.ru
В январе вождь мирового популизма Дональд Трамп провозгласил эпоху нового счастья: «Это не время для пессимизма, это время для оптимизма. Страх и сомнение не являются хорошим направлением мысли, поскольку это время для огромных надежд, радости, оптимизма и действия». Чуть ли не все угрозы, хорошо продававшиеся на политическом рынке в последние десятилетия, были объявлены недействительными. Избиратели его возликовали, Грета Тунберг стушевалась, а спекулировавшие на антиамериканизме популисты из других стран оказались в положении отчаянном, ибо греющая душу масс мечта о низвержении зарвавшейся Америки разбилась о ее новое счастье. Характер его отчасти волшебный, ибо, чтобы его обрести, достаточно в него поверить.
Эпидемия и ее последствия не относятся к сфере грез, но Трамп попытался побороть их именно там. Сначала он просто игнорировал угрозу, затем ставил под сомнение целесообразность карантинных мер, остроумно сравнивая их с лекарством, которое хуже болезни, позже разоблачал глупость докторов, которые, дай им волю, «закроют весь мир», и в какой-то момент пришел к неопровержимой мысли о том, что Америку не для того «создали», чтобы ее «закрывать».
Избиратели же Трампа, как выяснилось, не верят в волшебную силу нового счастья, ждут масштабной катастрофы и запасаются не туалетной бумагой и даже не гречкой, а оружием и боеприпасами. Эти цельные люди полагают, видимо, что скоро им придется отстреливать по лужайкам и опушкам своих сограждан, которые из погибающих больших городов ринутся спасаться в сельскую местность и начнут разорять фермы, сады и плантации. Под давлением обстоятельств Трампу пришлось сменить дискурс, и теперь он рассуждает о сроках карантина, об «обнадеживающих» клинических испытаниях, демонстрирует графики, стоит планы на «нашу победу», хотя лично озвучивать число возможных жертв на всякий случай отказывается.
Маневры популистов понятны, но как объяснить поведение их избирателей? Откуда берется недоверие к устойчивости общества и государства, и как можно ждать катастрофы сегодня, если еще вчера ты ликовал в предвкушении нового счастья?
Природа нигилизма
Начну с того, что популизм – это риторика и политика, отвечающие мстительным и нигилистическим настроениям в наших головах и предлагающие нам грезы реванша. Нигилизм возникает как инфантильная реакция на крушение иллюзий, завышенных ожиданий, на ошибки, в которых мы сами виноваты и в которых стыдимся признаться. По интенсивности здесь на одном полюсе – революция и бунт, на другом – риторическая фигура пренебрежения, эстетизированный скепсис. Современный нигилизм обычно незначителен и по масштабу, и по глубине. Он проявляет себя в малых отрицаниях и дискредитациях, которые направлены на подрыв доминирующих социокультурных и политических практик, если в их рамках носитель нигилистической установки чувствует себя чужим и проигравшим. Подобно тому, как люди бьют посуду, ломают карандаши, орут на детей и родных, хлопают дверями и т.д., вымещая раздражение на предметах неодушевленных и лицах непричастных, совершаются и политические действия в рамках «малого» нигилизма. Можно сказать или перепостить что-нибудь расистское, сексистское, ксенофобское или же, например, проголосовать за партию, зовущую к гражданской войне, или за кандидата, являющегося очевидным негодяем и обещающего невыполнимые и вздорные вещи.
