Бенито Муссолини, Мартин Борман, Карл Дениц, Адольф Гитлер, Герман Геринг и другие (слева-направо) во время встречи в замке Клессхейм в Зальцбурге, апрель 1943 год. Фото: wikipedia.org
30 апреля 1945 года фюрер Германии Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством, а через несколько дней прекратил существование и Третий рейх. Событие в новой европейской истории беспрецедентное, отсылающее к античности, для которой гибель правителя не вместо, а вместе с царством была в порядке вещей. Наполеон и Вильгельм II, с которыми часто сравнивают Гитлера, по итогам своих проигранных войн «отделались» отречением, а их империи – суровыми, но сохранявшими суверенитет условиями мира. На сей раз все было по-другому.
«Государство – это я»
Третий рейх принято представлять крайним воплощением немецкого орднунга, четко отлаженной государственной машиной, но с реальностью это представление не имеет ничего общего. Это даже не СССР, где партия хоть зачастую и дублировала государственные структуры, но было хотя бы понятно, за кем остается руководящая роль. Гитлер же, ликвидировав в ходе национал-социалистической революции политическую систему Веймарской республики, оттеснив на обочину ее элиты, создал параллельно традиционным министерствам кучу партийных и общественных структур со схожими функциями, а затем максимально перемешал их компетенции.
В итоге практически не было такой сферы, за которую не отвечало бы сразу несколько инстанций, яростно сражающихся между собой за ресурсы и полномочия. К примеру, министр экономики Ялмар Шахт пытался урезать слишком обширную власть министра продовольствия, при этом Шахту приходилось отбиваться от посягательств на свою «территорию» главы объединенных профсоюзов Роберта Лея. В борьбе с Леем у него был союзник в лице заместителя Гитлера по НСДАП Рудольфа Гесса, но и вдвоем им приходилось непросто, ибо Лей по совместительству являлся руководителем орготдела нацистсткой партии и к тому же личным другом фюрера. И все вместе они объединялись, когда нужно было бить по загребущим рукам уполномоченного по Четырехлетнему плану Германа Геринга.
Эти и множество других конфликтов Гитлер не то что не пытался предотвратить, а наоборот поощрял. Жизнь, считал он, «невозможно подчинить конституции и уставам», важно сохранить «созидательную силу революционного порыва», так что вперед – в борьбе обретешь ты право свое. «Надо сделать так, чтобы люди терлись друг об друга, от трения возникает тепло, а тепло – это энергия», – отвечал он на жалобы о бессмысленном соперничестве и дублирующих приказах.
