Мир вступил в «новую и опасную» фазу распространения коронавирусной инфекции, сообщил в субботу глава ВОЗ Тедрос Гебрейесус. Эти слова международного чиновника прозвучали в России далеким эхом. Жизнь в стране стремительно налаживается, и власть настроена не в пример позитивнее – коронавирус отступает. Да и какие, собственно, у него варианты за полторы недели до 1 июля?
Премьер-министр Михаил Мишустин: «[Есть] основания для плавного, поэтапного выхода регионов из режима ограничений»;
Главный санитарный врач РФ Анна Попова: «Осталось чуть больше 10 субъектов, которые пока не показывают такого серьезного динамического снижения, как все остальные [регионы]»;
Губернатор Московской области Андрей Воробьев: «Очень похоже, что у нас ситуация нормализуется»;
Мэр Москвы Сергей Собянин: «Выходим из ковидной этой истории».
Верный признак перемен к лучшему – резко возросшая суета вокруг приближающегося плебисцита, сделавшая любые разговоры об ужасах пандемии более неактуальными. Это произошло так стремительно, что пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, недавно сам тяжело переболевший, отвечая в субботу на вопрос журналистов о давлении Запада в предверии голосования по поправкам, не успел перестроиться и заговорил об иммунитете и антителах – словно речь все еще шла о манипуляциях коронавирсуной статистикой, в которых подозревают российскую власть:
«Поскольку мы уже приобрели определенный иммунитет с активными антителами, поскольку мы уже научились противодействовать этим информационным кампаниям, то поэтому я бы не сказал, что это такое сильное давление, которое доставляет нам сильный дискомфорт».
Тема поправок, естественно, звучала в воскресной передаче «Москва. Кремль. Путин». В эфире «России-1» глава государства в очередной раз заявил, что «не исключил возможности баллотироваться, если это возникнет в Конституции»:
«Если [соответствующей поправки] не будет, года через два, я знаю это по собственному опыту, уже вместо нормальной ритмичной работы на очень многих уровнях власти начнется рысканье глазами в поисках возможных преемников».
А этого, разумеется, ни в коем случае нельзя допустить. Массивная агитация теперь преследует граждан повсюду – с экранов телефона, компьютера и телевизора, из почтового ящика, с квартирной и подъездной двери, со всех возможных рекламных площадей, с которых еще вчера на них пронзительно смотрели врачи и медсестры, напоминавшие о необходимости оставаться дома.
Новые веяния – новые скандалы. О раздаче SIM-карт с целью создания поддельных аккаунтов для электронного голосования рассказал на неделе телеканал «Дождь» – сначала зрителям, а затем полиции, приехавшей в редакцию допросить автора сюжета. Петербургский уполномоченный по права человека предупреждает: «Административное давление на работников в связи с голосованием по поправкам в Конституцию нарушает права граждан, противоречит самой Конституции, незаконно и аморально».И даже умеренно красные коммунисты КПРФ устами своего сговорчивого лидера Геннадия Зюганова как будто искренне возмущены узурпаторским подтекстом новой редакции Основного закона, называя ее «Конституцией президентского самовластия и господства олигархии»:
«Полномочий сегодня у президента России больше, чем у царя, фараона и генсека вместе взятых».
Происходящее вполне может быть лишь частью декораций, призванных оживить кремлевское шоу – придать ему видимость подлинной борьбы за общественную поддержку. Но абсолютная непрозрачность хода голосования и процедуры подсчета результатов лишает затею особого смысла. К чему красть голоса, которые и так ничего не решат? Зачем тратить столько энергии, когда любой голосующий, не важно «за» или «против», прямо сейчас может купить в книжном магазине свеженапечатанную брошюру «Конституция РФ» и увидеть в ней ссылки на принятые поправки – некоторые из которых, как выразился сам глава государства, «уже имплементированы в жизнь в силу их востребованности»?
С этой точки зрения трудно разделилить пафос правозащитного движения «Голос», которое в своем докладе (опубликован на неделе) объявляет голосование «важным политическим решением граждан по принятию или отклонению поправок». Опции «отклонить» не предусмотрено, никем из здравомыслящих людей она не обсуждается.
Другая соблазнительная мысль – «чем больше приходится фальсифицировать, тем это заметнее, и это еще один риск для властей, так как манипуляции с бюллетенями могут привести к масштабным протестам, подрывающим легитимность поправок». Но и с ней можно согласиться лишь до известной степени. Во-первых, мы знаем, насколько успешными были попытки оспорить легитимность всех предыдущих голосований, и видим, к чему они приводят прямо сейчас:
16 июня глава кировского Общества защиты прав потребителей Геннадий Рудяк подал иск к президенту Путину, оспаривая указ о дате проведения голосования по поправкам – Верховный суд отказался его принять. Ранее, 10 июня, другой гражданин, Виктор Мещеринов, предпринял аналогичную попытку – с тем же результатом. 17 июня о похожем иске сообщил депутат Мосгордумы Евгений Ступин (он подал его в ВС вместе с коллегой Шереметьевым, политологом Соловьем и юристом Бочаровым), посчитав, что «проводить голосование в условиях, когда каждый день умирают десятки, иногда сотни людей от непобежденного вируса, – преступление», и объявив иск «началом масштабной кампании политической и правовой делегитимизации голосования и путинской Конституции». Судьба иска пока неизвестна, но в целом предсказуема.
18 июня Венецианская комиссия Совета Европы призвала Россию не вносить поправки о возможности неисполнения международных норм, противоречащих Конституции, и напомнила, что продолжает считать решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) обязательными для исполнения всеми участниками СЕ, включая РФ. Также было высказано беспокойство в связи с нормой, допускающей увольнение Совфедом судей Конституционного суда по представлению президента, что «делает суд подверженным политическому давлению». Однако Россия не обязана «бегом вносить по первому требованию изменения в принятый закон» (глава думского комитета по международным делам Слуцкий). «Текст поправки останется неизменным» (сопредседатель рабочей группы по обсуждению поправок Клишас). Выводы Венецианской комиссии «еще раз доказывают, что мы находимся на правильном пути» (спикер Госдумы Володин). «Если честно, не понимаю, почему такое чрезмерное внимание» (глава МИД РФ Лавров). «Значительное число судей ЕСПЧ связано со структурами Джорджа Сороса» (вице-спикер Госдумы Толстой). И так далее.
А во-вторых, тяжело представить, чтобы гипотетический провал голосования, который заведомо непросто будет доказать и который режим в любом случае поспешит выдать за собственный триумф, мог спровоцировать широкой протест.
Правда, принимая трагическую позу фаталиста, убежденного, что власти в этой стране всегда и все сойдет с рук, мы попадаем в другой логический капкан. Если риск нежелательных последствий голосования настолько ничтожен, почему же тогда чиновники буквально выпрыгивают из штанов, пытаясь обеспечить явку (хотя ее минимальный порог на выборах любого уровня был отменен почти 15 лет назад, а нынешнее голосование – и не выборы вовсе)?
Объяснение может оказаться банальным: президент привык действовать с опорой на «молчаливое большинство», и никто не решается его расстраивать. Или более затейливым: скажем, закрытые соцопросы спецслужб могли зафиксировать более глубокое падение рейтингов главы государства и более внушительный протестный потенциал, чем считается, – отсюда дополнительные меры предосторожности. Хотя строить версии на это счет лучше все же экспертам в кремленологии.
Скриншот видеоинтервью в рамках проекта «20 вопросов Владимиру Путину» с субтитрами.
Для нас же важно убедиться в неизменности приоритетов власти в разгар кризиса – эпидемиологического и экономического. Что бы ни происходило в стране, какие бы финансовые катаклизмы, экологические бедствия и масштабные эпидемии ни подрывали ее скромного существования, для режима все это вторично. Первична неуязвимость самой системы. Такова аксиома, не требующая доказательств, но не возражающая против иллюстраций.
В начале июня таким выразительным примером послужил «Миллион призов» – приуроченная к голосованию потребительская акция московской мэрии, которую власть белыми нитками пытается пришить к программе поддержки местного бизнеса, пострадавшего от пандемии. Вот, например, комментарий главы столичного Департамента торговли и услуг города Алексея Немерюка:
«Именно в это время, когда экономика города начинает оживать, возобновляется работа предприятий, и было предложено ввести такую программу. Инициаторы – около 20 компаний – обратились в Торгово-промышленную палату. Такие программы проходят практически по всему миру, когда правительство предоставляет различные сертификаты и купоны, чтобы помочь бизнесу в выходе после небольшой рецессии».
На минувшей неделе в этом отношении отличилась «Росавиация». Очевидно, что индустрии авиаперевозок сегодня очень плохо. С начала весны выручка авиакомпаний России сократилась на $9 млрд, говорится в обнародованном на неделе исследовании Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA). В том же незавидном положении находятся аэропорты. Восстановить докризисный пассажиропоток, считают в Национальном рейтинговом агентстве, им удастся не ранее 2023 года. При этом еще не ясно, как на отрасли скажутся новые санитарные требования, соблюдение которых контролирует Ространснадзор.
О чем в этот момент, без преувеличения тяжелейший за всю историю российского авиарынка, думает государство в лице регулятора? О том, чтобы пассажиры были максимально проинформированы о голосовании 1 июля по поправкам в Конституцию. Требование задействовать для этого все необходимое, включая системы аудио- и видеооповещения в самолетах, сайты, бортовые журналы, стойки регистрации, содержалось в направленной авиакомпаниям телеграмме за подписью главы «Росавиации» Александра Нерадько. Технически есть нюансы. Как отмечают «Ведомости», «Победа» и Utair из экономии перестали выпускать бортовой журнал, а видеосистема развлечений массово внедрена только на рейсах «Аэрофлота». Помешать выполнению важнейшей государственной директивы это, тем не менее, не должно – что-нибудь придется придумывать. В свежих Хрониках госкапитализма:
