Владимир Путин и Владимир Потанин. Фото: kremlin.ru
В начале российской пандемии Сергея Собянина наблюдатели объявили едва ли не самым уязвимым руководителем в стране – в политическом, разумеется, смысле. При самоустранившемся президенте мэр Москвы – города-эпицентра, до сих пор удерживающего лидерство по суточной статистике инфицированных – казалось, идеально подходил на роль козла отпущения. Столичная мэрия первой в стране пошла по пути жесткого карантина, но сделала это с явным опозданием и довольно небрежно. С самоуверенным видом допускала досадные осечки и принимала серьезные решения, вызывающие смех.
Работа выдалась неблагодарная, с какой стороны ни смотри. Парламентские правоведы упрекали Собянина в неуважении к Конституции. А глава правительства Михаил Мишустин на неделе поручил Минюсту внимательно изучить содержание столичных указов. Ведомство в итоге не нашло в них ничего предосудительного, отметив, что меры, введенные Москвой, были приняты в пределах компетенции соответствующих органов власти и являются «соразмерными и обоснованными». И все же сам этот премьерский жест сложно трактовать иначе, как призыв сбавить обороты. Тем более что публичную усталость демонстрируют и другие прокремлевские политики. Например, депутат Госдумы и экс-глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, широко цитируемый в последнее время, заявил в эфире ЕСН:
«В Москве надо более решительно выходить из этих [ограничительных] мер. С удовлетворением вижу, что условия для этого есть» (в другом своем интервью, опубликованном в тот же день и посвященном поправкам в Конституцию и электронному голосованию в столице, Онищенко напомнил, что «Москва – это один из самых активных городов, здесь результат этого голосования будет репрезентативен, его можно будет потом использовать для всей территории страны»).
В целом понятно и настроение президента Путина на этот счет, которое тот высказал в субботу:
«Все-таки будем стремиться к тому, чтобы выходить из этой ситуации как можно быстрее. Осознанно, спокойно, но как можно быстрее» (глава государства, конечно же, не поставил конкретный срок – к 1 июля, на которое намечено голосование, но, кажется, это и так очевидно).
Налицо все признаки нетерпения, переходящего в легкое давление. На минувшей неделе мэр уже пообещал «радикальные решения по продвижению вперед», и объявит их, вероятно, сегодня. Источники в мэрии уже вовсю рассказывают СМИ, как поэтапно будут отменяться система цифровых пропусков и нормирование прогулок. Планируется открыть общепит и парикмахерские. При такой динамике проведение июльского плебисцита в столице – и заодно очередная демонстрация возможностей электронного голосования, которую политологи считают «одной из любимых игрушек Собянина» – представляется делом решенным. Москва уверенно возвращается к нормальной жизни? Все не так просто.
Администрацию Сергея Собянина отличает длинный горизонт планирования и высокий болевой порог при любом социальном дискомфорте, протестах или драмах. Даже в самых нелепых фантазиях московского мэра невозможно представить на месте своего американского коллеги, рыдающим у гроба бывшего уголовника, ставшего жертвой полицейского произвола. Но если нужно зачистить или мобилизовать город перед важным политическим мероприятием, освободить его от стихийной торговли, превратить в сплошную стройплощадку – никто не справится с этим лучше нынешнего руководителя Москвы. В этом смысле коронавирус стал вызовом, который Собянин принял взвешенно и без сантиментов.
Последовательность шагов по восстановлению столичной экономики ясно показала, что ущерб от простоя важнейших столпов городского хозяйства – строительства и транспорта – мэрия ставит выше рисков коллективного заражения. Как признал в субботнем эфире «России-1» мэр, даже на самом пике эпидемиологического риска общественный транспорт Москвы продолжал перевозить миллионы пассажиров. Столичный стройкомплекс, в свою очередь, находился под карантином менее двух недель. В то же время инвестиции в антикризисные активы – купленное в Твери «инновационное» производство защитных масок, программы тотального тестирования и модернизации городского здравоохранения – не могут обратиться в пыль с улучшением эпидемиологической обстановки. Все должно работать и наверняка еще пригодится. Отсюда осторожность в прогнозах постковидной либерализации, звучащие от прагматичного мэра:
15 мая: «Решения о введении и отмене ограничений, связанных с пандемией коронавируса, – самые трудные, которые мне приходится принимать за всю свою жизнь. Цена этих решений – жизни и здоровье людей. Преждевременная отмена ограничений несет реальный риск прихода второй волны пандемии. Неоправданное затягивание тоже сильнейшим образом ударит по людям»
28 мая: «Боюсь, что режим самосохранения, вот этих ограничений санитарных, он будет длиться долго, до того, когда мы вакцину не получим».
4 июня: «Думаю, через год мы полностью вернемся к прежнему образу жизни, [а ответ на вопрос], сколько нам ходить в масках, во многом будет зависеть от сроков появления массовой вакцины. По разным оценкам, от октября до февраля следующего года».
Борьба с коронавирусом, несомненно, расширила влияние мэрии на каждодневную жизнь горожан – вероятно, больше, чем там могли себе представить. Москва – это место, где и в обычное время пассажирам городского наземного транспорта по громкой связи напоминают о неотвратимости наказания в виде обязательных общественных работ вследствие несвоевременной оплаты штрафа за безбилетный проезд. С введением системы цифровых пропусков, действия тысяч камер видеонаблюдения (закупка и монтаж которых начались еще до карантина) и наработок по бытовому микро-менеджменту управлять поведением москвичей наверняка стало проще и интереснее. Правда, на осознание всех преимуществ новых методов и поиск возможностей для дополнительного их применения, требуется больше времени.
Когда еще в начале весны Собянин подписывал закон о поправках в городской КоАП, устанавливающий ответственность за нарушение режима самоизоляции и социального дистанцирования, введенного более ранним его указом, то не мог не знать, что закон об аналогичных поправках в федеральный КоАП почти одновременно с ним подписал президент. Выходило, что в городе действуют две разные системы штрафов за одно правонарушение. Логика? Больше наказаний – выше дисциплина. В мэрии явно рассчитывали, что из первой волны пандемии, когда бы та ни завершилась, город выйдет более податливым и послушным. Но количество людей на московских улицах без масок и перчаток до формального снятия ограничений намекает, что эта работа далека от финала – подходы следует и дальше совершенствовать, добиваясь неукоснительного соблюдения всех правил и предписаний.
Сергей Собянин честолюбив, что проявляется, в частности, в слабости мэрии к международным рейтингам. Неудивительно, что и сейчас, рассуждая о достижениях последних месяцев, мэр апеллирует к одному из них:
«Есть индекс снижения уровня активности городов мира, – отметил он в четверговом интервью ТАСС. – Москва находится в трети самых дисциплинированных. Москвичи показали высокий уровень ответственности. Это реально спасло нас от катастрофы».
Судя по всему, Собянин имеет в виду индекс Citymapper Mobility Index, измеряющий транспортную активность мегаполисов.
citymapper.com
Если так, то Москва, исходя из доступной информации, сейчас находится на 32-м месте из 41-го. Другими словами, российская столица расположилась в четверти наименее дисциплинированных городов мира. Был короткий период – две недели назад – когда российская столица добиралась до 23 места, и, тем не менее, это даже не лучшая половина индекса, в которой московский мэр хотел бы видеть свой город. Дисциплина москвичей, увы, хромает, несмотря на всю изобретательность и жесткость столичного карантина. Но время все исправить еще остается. Впереди – угроза второй волны. В свежих Хрониках госкапитализма:
