«Через 12 дней после начала болезни возникло непреодолимое желание выпить белого вина»

Посвящается моим учителям

Геннадию Фурсову и Владимиру Баранову

Обычные люди считают психиатров странными. Одноклассники моей дочери, узнав, что её родители работают психиатрами, сразу стали спрашивать: «Они ведь странные, наверное, у тебя?». Один из моих корреспондентов сказал, что психиатры странные, но не больные: «Они умеют разговаривать с сумасшедшими, значит, они странные. Как Гарри Поттер, который умел разговаривать со змеями. Человек, который умеет со змеями – странный».

Но что же это за змеиный язык, на котором умеют говорить психиатры? Откуда он берётся и что лежит в его основе? Например, меня зовут Дмитрий, а другого доктора зовут, например, Елизавета. Я брюнет, а она блондинка. Я окончил медицинский университет в Самаре, а она в Москве. Мне нравятся муравьеды, а ей маленькие собачки. У нас были разные учителя, которые придерживались разных взглядов на диагностику шизофрении, например. У нас разные вкусы, мы смотрим разные фильмы и слушаем разную музыку. У меня вообще нет ничего общего с Елизаветой, но когда дело коснётся обсуждения пациента, мы будем думать одно и то же в 95% случаев. Будут, конечно, некоторые расхождения в деталях, трактовке некоторых психических феноменов, но мы совершенно точно будем представлять в голове одну и ту же картину.

Более того, когда я или условная Елизавета будем говорить с пациентом о «голосах в голове», то и он точно будет уверен, что мы говорим с ним на одном языке, в одном смысловом поле, хотя всем троим будет понятно, что мы с Елизаветой никаких «голосов» не слышим.

Естественно, как и все люди, психиатры подвержены когнитивным иллюзиям и ошибкам. Для психиатра уметь определять свои иллюзии и работать с ними – вопрос профессиональной компетентности. И, конечно, количество иллюзий у психиатров повышается в условиях неопределенности и дефицита информации. Такой уникальной ситуацией стала для всех нас эпидемия коронавирусной инфекции. И сейчас, когда спала первая волна, самое время оглянуться назад и вспомнить по горячим следам, что же происходило с нами в это время, как мы оценивали ситуацию и как мы пытались совладать с ней, придать смысл своим действиям, встроить новые данные в свою систему мировоззрения.

Психиатры любят истории. Во многом мы судим о наших пациентах не столько по актуальному состоянию, сколько по истории его жизни. Я же хочу представить истории своих коллег, с которыми я имел счастье работать в «красной зоне» ковидного госпиталя на протяжении трех месяцев. И я хотел бы поблагодарить их за откровенный рассказ о своих мыслях, эмоциях и поведении в это сложное время, которые во многом были неожиданными даже для профессионалов в области психического здоровья.

Думаю, что читателям будет интересны и полезны описания переживания болезни, данные психиатрами и психиатрами-наркологами, которые не только лечили, но и болели. На русском языке таких описаний совсем немного, и рассказы моих коллег помогут разобраться, что является патологическим процессом, что реакцией личности на болезнь и как пережить это непростое время с наименьшими потерями для психического здоровья.

Психиатры и ковид

Опасность и масштаб эпидемии COVID-19 стали очевидными для россиян только в апреле, когда темпы роста заболеваемости ускорились, президент России объявил режим самоизоляции, а региональные власти стали вводить пропуска. В Москве за сводками оперативного штаба и ситуацией в ГКБ №40 в Коммунарке стали следить с не меньшим интересом, чем за результатами матчей чемпионата мира по футболу в 2018 году. Очень скоро встала необходимость маршрутизации потоков пациентов, в том числе страдающих психическими расстройствами. Было открыто отделение в многопрофильном стационаре ГКБ №67 имени Л.А.Ворохобова, а первым специализированным госпиталем для тех, кто заболел коронавирусной инфекцией и при этом страдает психическими расстройствами, стал клинический филиал №2 МНПЦ наркологии, получивший негласное название «ковидный госпиталь в Аннино». Филиал был перепрофилирован под коронавирусную инфекцию с 20 апреля 2020 года, и после первых трех смен большое количество врачей госпиталя оказалось на больничном. На их место встали психиатры-наркологи из наркологических диспансеров Москвы, были задействованы кадры клинического филиала №1 на Люблинской. Также туда были откомандированы шесть врачей-психиатров из психоневрологических диспансеров – филиалов ПКБ №4 им. П.Б.Ганнушкина, – половина из которых за время работы в госпитале переболела COVID-19.

Все мы имели тогда очень приблизительное представление о том, с чем столкнемся, заболеем ли сами, насколько тяжело будем переносить инфекцию. Каждый рассказ заболевшего коллеги я буду сопровождать небольшим комментарием, который поможет расставить определенные акценты. На самом деле интервью было проведено более двадцати, но я привожу наиболее показательные. По просьбе коллег, их имена в силу специфики нашей работы изменены.