Казнь по приговору военно-полевого суда в 1906 году. Иллюстрация: wikipedia.org
Дело Михаила Фрунзе, будущего советского наркомвоенмора, было настолько очевидно, что все усилия адвоката могли только отсрочить, но никак не смягчить приговор. В марте 1907 года его арестовали на конспиративной квартире с маузером, браунингом и двумя карабинами. За два месяца до этого Фрунзе во главе большевистской боевой группы захватил частную типографию в Шуе, чтобы отпечатать две тысячи листовок. При отходе стрелял в урядника — не попал, но тем не менее это покушение на полицейского. И все это — в городе с режимом «усиленной охраны», чрезвычайным положением по-нашему. Такого букета хватало и на два смертных приговора, так что: встать — суд идет…
Окончательный вердикт был вынесен в сентябре 1910 года Московским военно-окружным судом: казнь через повешение. «Надежды на отмену приговора не было почти никакой, — рассказывал сам Фрунзе. — Бежать невозможно. Я решился — по крайней мере, повесить себя не дам, сам повешусь, пускай найдут труп… И стал готовить из простыни веревку».
Последним шансом было обращение к командующему Московским военным округом генералу Плеве, который для военного суда был высшей инстанцией. Но шанс очень слабенький. Бывший лейб-улан Плеве сроду не был замечен в либеральничаньи, став командующим округом, первым делом потребовал «усилить наказание за несправедливые и злостные выходки в печати на офицеров». Впрочем, и им он своей придирчивостью и педантизмом попортил море крови. Словом, службист-немчура без проблеска человечинки.
Но других вариантов не было, и в начале октября Людмила Фрунзе, заручившись ходатайством московской профессуры «об оказании милосердия и даровании жизни» ее брату, 25-летнему студенту Политехнического института, попадает к Плеве на прием. Тот читает приговор, потом ходатайство, смотрит на несчастную барышню, думает несколько минут… Потом обмакивает перо в чернильницу и накладывает резолюцию: заменить повешение шестью годами каторжных работ.
На этом месте нынче модно вставлять сентенции о чрезмерной, даже преступной мягкотелости имперской юстиции, благодаря которой явные враги режима… Но мы обойдемся без этих банальностей, сразу перейдя к делу. А дело тут в том, что под приговором Фрунзе стояла подпись генерал-майора Кошелева. Нам эта фамилия (пока) ничего не говорит, а вот Плеве говорила многое.
