kremlin.ru
На минувшей неделе российские власти продолжили наступление на ковидном фронте, последовательно усложняя жизнь гражданам, по разным причинам воздерживающимся от вакцинации. Как полагают в Кремле, дискриминация россиян, не получивших вакцину, неизбежна, так что в будущем нас, судя по всему, ждет немало новостей, связанных c развитием пандемии (об одной из таких чуть ниже).
Тем временем на неделе о себе напомнил еще один долгоиграющий сюжет – Белоруссия. В ответ на принудительную посадку Минском самолета Ryanair с оппозиционером Романом Протасевичем на борту Евросоюз впервые ввел секторальные санкции против республики, наложив запрет на ключевые для национального экспорта индустрии – нефтепродуктов и калия. Меры эти обсуждались заранее и в том или ином виде кулуарно анонсировались европейскими чиновниками. Так что маловероятно, что белорусского президента Александра Лукашенко и его окружение такая новость могла застать врасплох:
«Каково будет ВРП после этих оголтелых санкций на конец года? Мы ведь готовились к этому, знали, что грозит», – заявил на днях сам глава Беларуси в ходе рабочей поездки в Гродненскую область. – Мы этим мерзавцам по ту сторону границы должны показать, что их санкции – это их бессилие. И мы это сделаем”.
“Оголтелые” санкции, продолжаем цитировать Лукашенко, приняты “обезумевшими” и “потерявшими реальность” политиками. Не зная о склонности стареющего диктатора к сильной риторике, можно подумать, что и в самом деле случилась непоправимая катастрофа. Сами по себе секторальные санкции звучат вполне угрожающе. Они, в частности, затронули бензин и дизельное топливо (по классификации Евросоюза, относятся к группе кодов ВЭД 2710), имеющие принципиальное значение для экспортной выручки республики еще со времен “растворительной схемы”. В то же время где-то авторы санкций подошли к вопросу избирательно, согласовав в итоге сравнительно щадящий – подчеркнуто незаконченный, с прозрачным намеком на возможное продолжение – вариант ограничений в отношении калия. В Европу по-прежнему открыт экспорт белорусского хлоркалия, используемого для удобрений, с содержанием K2O 40–60% (запрещена лишь специфическая часть калийного ассортимента, с содержанием K2O менее 40% и более 62%, применяемая в химпроме и металлургии). Таким образом, Белоруссия сохранила рынок приблизительно на полторы сотни миллионов евро, а то и больше. Белорусский импорт той разновидности хлорида калия, которая была выведена из-под эмбарго, согласно данным Eurostat, составил в 2019 году – €188,1 млн, в 2020-м – €140,7 млн.
Иными словами, удар оказался весьма чувствительным, но не таким сокрушительным, как это следовало, например, из экзистенциального интервью главы белорусского МИДа Владимира Макея, которое чиновник ранее дал “Коммерсанту”.
“У нас есть большой опыт жизни под санкциями, мы видим, как некоторые страны и сегодня живут под санкциями, взять тот же самый Иран, взять экономическую блокаду Кубы. Не хотелось бы, чтобы обстановка и дальше нагнеталась, но мы считаем, что в этой ситуации надо выстоять. Я об этом информировал [западных] коллег, и, к сожалению, там нет такого ощущения, что в Беларуси готовы идти до конца, чтобы отстоять независимость и суверенитет государства. Через санкции, через попытки поддержать оппозицию они пытаются разрушить нашу экономику, и это может привести к уничтожению государственности страны. Они должны четко отдавать себе отчет в этом. Они думают, что дальнейшее ухудшение экономической ситуации приведет к тому, что народ выйдет на улицы и сметет…”
Однако все, что мы знаем из многолетних наблюдений за режимом Лукашенко, убеждает нас в том, что упомянутое Макеем “нагнетание” продолжится и приведет к еще большей политизации и мобилизации белорусской экономики. Это следует уже из заявлений белорусского руководства, пообещавшего “в ближайшие недели постепенно запустить в действие ответные меры”:
“Мы предупреждали о том, что санкции без ответа не останутся, – отметил на неделе Премьер-министр Белоруссии Роман Головченко. – Сейчас соответствующая служба изучает текст санкций в отношении наших граждан и предприятий. Выбираем наиболее адекватные меры реагирования из того набора, который мы выработали и о котором доводили сигнал нашим партнерам. Думаю, не за горами то время, когда мы эти решения примем”.
Намерение республики “симметрично” ответить Брюсселю, организовав нечто вроде контрсанкций, будоражит воображение: что бы это могло быть? Воинственные выступления белорусских властей дают тут, к сожалению, мало конкретики. Так что порассуждаем.
Возможна перестройка экспортной логистики – в частности, чтобы наказать Литву, лишив прибалтийский порт Клайпеды контрактов с белорусскими предприятиями. В прошлом году Минск временно приостанавливал зарубежные поставки нефтепродуктов через этот порт, но другого транзитного хаба, сравнимого с ним по доступности и экономическим преимуществам, взамен до сих пор не нашел.
Можно надавить на работающий в республике европейский бизнес, однако в белорусской экономике тот представлен чрезвычайно скромно. По данным Белстата, доля иностранных компаний (включая российские) в общем количестве юрлиц республики едва превышает 6%. Та же картина с прямыми иностранными инвестициями. По данным Национального статистического комитета, после РФ и офшорного Кипра, в сумме обеспечивающих более половины ПИИ, крупнейшим зарубежным инвестором выступает Австрия с долей в 7,4% за 2019 год. А с учетом состояния инвестклимата в Белоруссии, токсичность которого резко возросла после прошлогодних президентских выборов, вряд ли многие европейские компании захотят искушать судьбу.
Это, в принципе, не означает, что у Лукашенко дрогнет рука экспроприировать иностранную собственность по чавесовскому сценарию. В теории можно национализировать третий по активам “Приорбанк”, принадлежащий австрийской Raiffeisen в ответ на враждебную позицию Вены и санкции против трех белорусских госбанков (Беларусбанк, Белинвестбанк и Белагропромбанк). Или, допустим, вернуть госконтроль над вторым по числу абонентов мобильным оператором Velcom (A1), которым владеют все те же австрийцы. Тем более что в последнее время они и так предательски мало вкладывают в развитие белорусской экономики.
Однако этот умозрительный вариант лучше считать стратегическим запасом – на случай введения военного положения, которым на неделе Лукашенко угрожал Западу, с последующей эскалацией. Точечный запрет импорта представляется более реалистичным. Во-первых, такая мера органична мировоззрению бывшего председателя совхоза, исповедующего лютый протекционизм. А во-вторых, перед у глазами у Лукашенко опыт России, где аналогичная идея была упакована в концепцию импортозамещения и поддержки отечественного товаропроизводителя.
kremlin.ru
Проблема в том, что продовольственный рынок республики в основном и так представлен отечественной продукцией (за исключением главным образом фруктов и морепродуктов, реэкспортируемых белорусами в РФ). Хотя возможен запрет европейской бытовой техники – скажем, телевизоров, 89% которых являются импортными, под эгидой очередной поддержки профильного госхолдинга “Горизонт”, который будет только рад ограничению конкуренции.
Ответные меры необязательно должны быть экономическими. “Мы останавливали наркотики и мигрантов – теперь будете сами их есть и ловить”, – потрясал кулаками белорусский президент, когда в республику перестали летать европейские авиакомпании. Власти Литвы уже обвиняют Минск в том, что тот намеренно ослабил контроль над границей, в результате чего в разы увеличились попытки незаконного проникновения нелегальных иммигрантов (в основном из Ирака) на территорию прибалтийского государства.
“Литва была выбрана белорусским режимом в качестве мишени для нелегальной миграции”, – заявил в начале месяца глава парламентского комитета национальной безопасности и обороны Лауринас Касчюнас. / “В последнее время эти группы нелегальных мигрантов стали пересекать границу постоянно, почти каждую ночь. Согласно нашей информации, в Минске скопилась довольно большая группа нелегальных мигрантов, она постоянно пополняется прибывающими из Багдада или Стамбула”, – отметил глава Службы охраны государственной границы Литвы Рустамас Любаевас.
Одновременно Белоруссия является поставщиком собственных трудовых мигрантов для восточноевропейских стран – таких как Польша. В условиях многолетней деградации местного рынка труда все больше белорусов пытаются хоть как-то заработать в ЕС. “Даже во время пандемии COVID-19 количество зарегистрированных деклараций белорусских мигрантов продолжило расти – с 66 045 в 2019 году до 78 905 в 2020-м”, – отмечается в свежем исследовании варшавского Center for Social and Economic Research, посвященном анализу миграционных потоков между Беларусью, Польшей, Словакией и Чешской Республикой. Если добавить сюда резко возросший переток квалифицированных специалистов – в частности, из IT – то можно сказать, что Белоруссия играет не последнюю роль в экономическом ландшафте все той же Польши, в какой-то мере компенсируя отток самих поляков в Западную Европу, в частности, в Великобританию. Ограничение Минском мобильности белоруссов, разумеется, в первую очередь ухудшит финансовое положение жителей республики. Но поскольку подобная мера создает и некоторые дестабилизирующие неудобства для соседей, мы не можем исключать ее из скудного арсенала ответных шагов Лукашенко в противостоянии с ЕС.
В целом легко представить, как обсуждаемые Минском контрсанкции, чего бы те ни касались, станут дополнительным стрессом для самой республики и новым испытанием для ее населения. И с уверенностью можно добавить, что неизбежные потери в этой безумной санкционной войне Белоруссия пожелает разделить с Россией, своим крупнейшим, великодушным, фактически безотказным кредитором. В свежих Хрониках госкапитализма:
