«Капитану Волконогову», конечно, выйти бы хотя бы год назад — в этом сезоне популярное кино, герои которого носят одинаковые спортивные костюмы необычного яркого цвета, уже было, и аллегорические красные одежды чекистов, играющие у Меркуловой и Чупова по-настоящему главную роль, теперь кажутся чуть вторичными, но это не страшно, тем более что костюмы сотрудников НКВД отсылают не только к «Игре в кальмара», но и к любому западному кино о фашистах — полные самого лютого гомоэротизма энкаведисты носят бомберы, берцы и, под красными костюмами, рубашки с галстуками и подтяжками, откровенно издеваясь не только над душнилами с сайтов про киноляпы («у вас там ромбы в петличках не такие, как были в 1938 году»), но и над социальной группой «камрады», условно, аудиторией Гоблина-Пучкова, для которой такое кино будет заведомо кощунственным до такой степени, что уже сейчас стоит опасаться за перспективы российского проката картины — впрочем, если она столкнется с какими-нибудь цензурными проблемами, это только укрепит ее в культовом статусе, заявка на который однозначно читалась еще на стадии фестивальных показов. Такие фильмы и снимают как мгновенную классику, никакие другие амбиции здесь не годятся, а риск провала основан прежде всего на завышенных ожиданиях, и в «Капитане Волконогове» этот риск ненулевой, вещей, к которым можно придраться, хватает — и сам сюжет, если уж это сюрреалистическая притча, мог бы быть посложнее, и матерятся герои немного больше, чем это оправдано сюжетом (если бы оставили только два матерных эпизода, о которых ниже, было бы гораздо лучше), и сцены пыток слишком невнятны жанрово — то ли хоррор, то ли БДСМ, но все неудачи «Капитана» так же величественны, как неудачи Балабанова (его вдова Надежда Васильева в «Волконогове» — художник по костюмам, красная униформа чекистов — это ее) или Германа, не ниже.
«Капитан Волконогов бежал». Русская версия «Покаяния»
Настоящий материал (информация) произведен и (или) распространен иностранным агентом Проект «Republic» либо касается деятельности иностранного агента Проект «Republic»
Возможно, главный отечественный фильм года — сюрреалистическая драма о советском терроре
Забавно. Спасибо. Время тратить на просмотр не стану.
Я бы добавил к сказанному, что раскаяния от плачей не будет никогда. В том-то и дело, что одна из самых могущественных организаций России (ФСБ) открыто признает свое родство со своими предшественниками - ВЧК-ОГПУ-НКВД - МГБ-КГБ. Они даже не хотят разобраться со своей историей, в которой одни руководители уничтожали своих предшественников. Вот список руководителей этого "славного" ведомства, закончивших жизнь в результате расстрела: Ягода, Ежов, Берия, Меркулов, Абакумов. Из высших руководителей ВЧК, служивших с Дзержинским расстреляны Петерс, Лацис, Беленький, Закс, Блюмкин, Артузов, Манцев, и Мороз. Но были еще видные чекисты, которых ждала та же участь Уншлихт, Медведь, Мессинг, Бокий. А еще были сподвижники Берии, Влодзимерский, Деканозов, Мешик. Был еще "кровавый карлик" Рюмин, выбивавший показания у обвиняемых. То ли каяться их наследникам, то ли вновь реабилитации для своих руководителей требовать?
Но вот, кто никогда не будет каяться, так это прокуроры и судьи: одни обвиняли невиновных, а другие приговаривали их к расстрелу. Они все были обласканы властью, никто их к ответственности не привлек. Вот им-то больше всех опасен "Мемориал", поскольку не доносчики главные виновники и даже не служители охранки, а те, кто вершили, якобы правосудие. Имена прокуроров и судей, убивавших именем СССР, должны быть названы и осуждены к вечному позору. Можно ли заинтересованным лицам в сокрытии преступлений их предшественников нынешним судьям и прокурорам судить тех, кто сохраняет память о злодеяниях их предшественников.
Читаю комменты и не могу понять двух вещей:
а) откуда такая тяга к вынюхиванию родства любого спикера, отдающая подлинной галковщиной? Этот внук, тот муж, третий племянник...
Типа если Коба сказал, что сын за отца не отвечает, то последовательный антисоветчик должен и маме назло уши отморозить?
б) откуда такая лютая страсть к извинениям и покаяниям?
Вроде бы Рамзан Кадыров не так давно начал плохой пример подавать, тема более древняя
Предлагаю вам, Лев, в качестве ответа на вашу реплику колонку Анастасии Мироновой аж за 27 ноября 2016 в газета.ру. Прошу особое внимание обратить на последнюю фразу в нижеприведённом тексте «Но в палачи и стукачи перестанут идти только тогда, когда каждый будет знать, что сын его осудит». Также замечу, что Миронова также автор и Репаблика:
.
Виноваты не все
Денис Карагодин выяснил, кто под видом казни убил его прадеда. Расстрелял немолодого крестьянина как японского шпиона. От Вышинского до последней машинистки райотдела НКВД — все названы. И все будут найдены.
Новость, конечно, хорошая. Но не думаю, что нужно на один этот единственный публичный пример возлагать большие надежды. И вот почему.
В деле Карагодина фигурируют несколько десятков причастных к убийству. Само дело освещается публично с 2012 года. За четыре года работы с покаянием выступил лишь один потомок одного из десятков причастных.
Дело в том, что в нашей стране не было ни одного случая массового покаяния или коллективного раскаяния хотя бы одной группы лиц. Этого нет в нашей культуре.
Вместо покаяния у нас существует кликушество. Когда один, надевая маску сумасшедшего, идет на рынок или в церковь и начинает во всем себя винить, наговаривать, «кликать», беря на себя все грехи общины. «Ой, бабоньки, это я все зерно по ветру пустил! Ох, я Сеньку Косого о прошлом годе зарезал! Я лошадь Фролычу спиртом напоил!»
Кликушество — единственный институциональный способ покаяния в многовековой истории России. Позже он вылился в традицию брать чужую вину на себя. Весь класс сбежал с урока в кино. На следующий день встает отличник пионер Петров и громко признается: «Я ребят подговорил. Меня наказывайте».
При таком менталитете никакого раскрытия архивов, публичного осуждения палачей и стукачей не будет, пока живы прямые их потомки, живы дети, внуки, внучатые племянницы, которые спали с ними в одном доме, ели из одной посуды. Они не позволят публично осудить палачей, хоть всех, хоть поодиночке. Ведь осуждение обязывает к покаянию, а каяться наши люди не умеют.
В России пока не научились каяться даже те, кто сам призывает к покаянию. Фактически на всю среду гражданско-политического истеблишмента есть только один человек, признавшийся, что его предок был палачом, — это основатель «Коммерсанта»
Владимир Яковлев.
Его признание разлетелось по всему миру и так некстати пришлось его же единомышленникам, что многие российские СМИ представили Яковлева всего лишь как блогера. «Популярный блогер признался в родстве с палачом».
Написать, что основатель «Коммерсанта» покаялся в преступлении деда, значило бы положить начало массовому покаянию интеллектуальной и культурной элиты. А его пока не случилось. Алексей Венедиктов, внук энкавэдэшника. Молчит. Антон Орехъ, сын советского босса ТВ-цензуры Кравченко. Молчит. Стас Намин, внук сразу Микояна и секретаря ЦК компартии Армянской ССР Арутюнова. Не только молчит, но и хвалит дедов. У нас десятки людей такого уровня известности не поднимают тему личной ответственности их предков за участие в коммунистических преступлениях против человека и свободы. И пока они все не заговорят, ничего меняться не начнет.
Я считаю, что общество и государство смогут приступить к осуждению коммунистических преступников лет через тридцать, когда их потомки попросту вымрут. И тогда государство молча откроет часть архивов, выступит с осуждением для галочки. Без персоналий, без призывов к ответу.
А пока в нашей стране продолжают убеждать, будто в СССР все были либо палачами, либо их жертвами. Но это, простите, слова потомков палачей. Вот и Владимир Яковлев в своем покаянном письме так написал: «Мы все, выросшие в России, — внуки жертв и палачей. Все абсолютно, все без исключения».
Но это неправда! Не то что при Сталине, но и за все годы существования СССР в нем не было сотни миллионов палачей и стукачей. Да и миллиона не было. Большинство людей не соучаствовали в преступлениях власти. И это рано или поздно придется признать.
Массовостью участия в репрессиях нас пугают люди, которые не хотят открывать архивы. Потому что в этих архивах будут имена их, а не наших дедов. По этой причине не осмелились потребовать осуждения палачей в 1990-е. Нам врали, будто вся страна погрязнет в ненависти. По газетам гуляли заголовки от «Страна разделится на жертв и палачей» до «Мы все соучаствовали».
Повальная причастность к репрессиям — миф, рожденный в уютных спальнях палачей и их потомков. Сегодня они продолжают пугать нас новой гражданской войной. Войной внуков жертв и палачей.
Опыт коммунистических или нацистских стран, прошедших приведение к покаянию через открытие архивов и обнародование имен подлецов, показал, что доля сотрудничавших с партийными, военными, силовыми преступниками невелика. Я очень хорошо знаю, как проходил процесс люстрации, осуждения и покаяния в посткоммунистической Польше, которую тоже пугали войной и многолетним раздором. Лишь спустя девять лет после крушения режима Польша смогла преодолеть страхи гражданской войны и открыла Институт национальной памяти (ИНП) — орган, который не только собирает все сведения о причастных к коммунистическим преступлениям лицах, но и проводит собственные расследования.
В ИНП стекаются документальные свидетельства любого сотрудничества с партийным руководством и Службой безопасности коммунистической Польши. Ксендз выдал пришедшего к нему на исповедь активиста «Солидарности»? Попал в архивы ИНП. Секретарша домоуправления доносила на жильцов? И ее дело хранится теперь в ИНП. Художник помог нарисовать плакат для антисионистской демонстрации? Этот факт тоже зафиксирован в ИНП.
Польша собирает данные не только на преступников, но и на всех своих стукачей, подстрекателей, соглашателей. Ни одна чекистская машинистка, ни один бдительный дворник не проскочат мимо народного осуждения.
И знаете что? Не так уж много оказалось в Польше стукачей. И совсем мало нашлось палачей. Выяснили, что на кровопийц работали, стучали, закладывали соседей отнюдь не миллионы.
Даже с учетом военных лет и тех, кто шел работать в концлагеря и выдавал евреев. Страна не развалилась на части и не погрязла в ненависти. Потому что палачи и их потомки увидели, как их мало. И как много тех, кто ждет от них покаяния. Такие же органы восстановления справедливости действовали в Западной Германии, действуют в Чили, Румынии. И все они вскрыли обнадеживающую правду: стукачей и палачей всегда немного. Всех их можно и нужно назвать поименно, чтобы им пришлось каяться.
Пришлось бы и потомкам наших палачей. А так как каяться русские не умеют, никакого российского Института национальной памяти в ближайшие десятилетия не будет. Вместо него потомки палачей продолжат убеждать нас, будто все мы виноваты.
Одна огромная, длящаяся несколько лет архивная, журналистская, публицистическая, расследовательская работа Дениса Карагодина породила раскаяние одного человека. Чтобы раскаялись тысячи, нужны десятилетия. Но за 30–40 лет эти тысячи умрут. Не будет в России покаяния. Не будет примирения жертв и палачей.
В минувшем году жительница Ульяновской области вернула дом раскулаченного деда. В этом году «Мемориал» начал публиковать имена кадрового состава НКВД, а Денис Карагодин назвал убийц своего прадеда.
Это даже не начало пути к покаянию. Это прелюдия.
Мы слишком поздно начали и не успеем застать потомков палачей в живых. А это значит, что от гнета прошлого освободиться нам не удастся, ведь страна не увидит, что сын стыдится отца-палача. Страна не получит иммунитет от репрессий.
«Сын за отца не отвечает» — неслучайно эту присказку придумали в сталинской России. Да, не отвечает. Но в палачи и стукачи перестанут идти только тогда, когда каждый будет знать, что сын его осудит.
Всё верно
Тот редкий случай, когда не грех, обычно оппоненту, и лайк поставить.
Да, архивы должны быть открыты, а палачи названы поимённо. И нет, никакой гражданской войны не будет. Все «риски» потомков, а точнее, крошечной страты публичных людей из тех потомков, лишь в том, что им придётся как-то обозначить позицию и прокомментировать открывшиеся факты. Никто не потащит их на костёр.
.
Более того, открытие архивов — важнейший сигнал всем этим любителям клепать дела про «японских шпионов» из села «Грязи», про выкопанный ложкой тоннель в Бомбей, про весь этот дебелый постмодернисткий трэш: господа, однажды ваши дети и внуки будут за ваши «свершения» краснеть, однажды им придётся научиться рефлексировать и пропустить это через себя. Или навсегда покинуть ряды лидеров общественных мнений, «белых польт» и приличных людей.
Спасибо за честность
Я твердо стою на позициях, что любые извинения, покаяния и проч. ценны только тогда, когда искренни.
Национальная политика самоунижения - это аномалия, а не что-то, что существует регулярно.
Японцы, например, замаливать грехи свои особо не спешат, а международные скандалы возникают достаточно часто, когда руководители посещают памятные места всех военнослужащих, в том числе к которым и отряд 731 причисляется.
Я против любых форм коллективной ответственности. У меня палачей в роду нет, сам я никого не репрессировал и ничего не отбирал.
Поэтому любые попытки рассказать, что пока я не покаюсь, я недочеловек и не стану "нормальным" членом общества воспринимаю как акт агрессии.
Требование покаяния - это чисто ресентиментарная позиция, ничем не отличающаяся онтологически от имперского синдрома совочков
Примирение жертв и палачей проблема абсолютно неактуальная, все эти разговоры суть пережитки перестройки.
А вот немцы и евреи не против любых форм коллективной ответственности. И заключили после войны Люксембургские соглашения, по которым ФРГ (не существовавшая во время холокоста) выплатила Израилю (не существовавшему во время холокоста) огромные деньги именно за холокост
Но при чём тут политика самоунижения? И в статье, и в комментарии говорится об ответственности одних граждан СССР/России перед другими гражданами СССР/России, о недопустимости бытия в числе политиков, моральных авторитетов и лидеров мнений потомков палачей, не отрефлексировавших деяния своих предков, а не о том, чтобы создать фондик помощи каким-нибудь жертвам и смачно попилить на этом деле денег, во что обычно и превращаются все международные кампании «осуждения».
Понимаете в чем дело, если мы последовательно начнем вычищать всех аморальных типов из политической жизни, там не останется буквально никого.
Почти за каждой "значительной" личностью можно найти страшное количество грешков и скелетов в шкафу.
Я честно признаюсь: у меня совершенно не зудит от того, что какие-то там потомки палачей где-то заседают. Личности и семейная история для меня пустой звук.
Я уверен, что наша русская страсть к выяснению вопроса: "кто виноват?" по-большему счету ничего хорошего не принесла.
Если человек абсолютно чистой семейной репутации где-то там сидит на важном месте и сейчас в моменте вредит, то он много хуже любого потомка палачей, делающих что-то важное и полезное или как минимум не делающих ничего плохого
Я считаю, что, например, наша тюремная политика построена всецело на наказании, на желании втоптать в грязь тех, кого эти ребята наследники гулага и чк считают виновными.
Я всецело за то, чтобы асоциальные элементы стали социальными и готов хоть маньяка выпустить на свободу.
Другой вопрос, что эмпирически таких людей не перевоспитать, по крайней мере мы этого не умеем. Но стремиться надо.
А вынюхивать каждую предосудительную черту просто вредно и плодит ненужные конфликты. У меня огромная претензия к нашей власти, что старички там живут только прошлым.
Проблема в том, что условный оппонирующий фланг все время пытается за это самое прошлое воевать, вместо борьбы за настоящее
До чего дошел прогресс - я вам лайки ставлю )
Что-то вспомнилась великая фраза перестроечных времен - "иногда на ведьм действительно надо охотиться, иначе ведьмы вернутся и будут охотиться на нас".
Спасибо за честность
Олег, спасибо, что напомнили. Где его можно посмотреть? Не стал пока читать Вашу статью
"Зелёного слоника" смотрели?
у меня сын смотрел. наверное, мне уже поздно такое смотреть. но, может соберусь
Да вот неясно пока, фестивали
Нет никакого покаяния.
Режиссёр «Покаяния» Тенгиз Абуладзе, член КПСС с 1978 года, в своих воспоминаниях благодарил экс-руководителя МВД Грузии Эдуарда Шеварнадзе за огромную помощь в съемках этого фильма.
Общество «Мемориал» возглавляет Ян Рачинский, внук террористки Ревекки Фиалки.
.
Ведь в страшном сне не приснится такая картина мира, когда фильм-обвинение нацизму «Список Шиндлера» сняла бы Лени Рифеншталь, в своих мемуарах благодарившая бы Гиммлера за помощь в преодолении бюрократических преград, а израильское общество памяти о холокосте «Яд Вашем» возглавила бы внучка коменданта Освенцима Хёсса?
.
А в наших театрах играют пьесу «Крутой маршрут» о ужасах Гулага, написанную членом ВКП (б) с 1932 года Евгенией Гинзбург, чей муж Павел Аксёнов за успешную службу в продразвёрстке (это слово из большевистского новояза означает организацию голодомора) был награждён орденом Ленина.
Не могу с Вами согласиться, Владимир.
Покаяние, оно лишь тогда покаяние, когда КАЮТСЯ именно люди, так или иначе причастные к прошлым зверствам, то есть как раз те самые члены партии и сотрудники НКВД, или их родственники. Если же они все смирно сидят после люстраций, а их клеймят потомки и родственники жертв, то это никакое не покаяние, а просто наказание. Оно, конечно, тоже бы и ничего, но ведь хочется, чтобы все спаслись - для этого покаяние и придумано...
На эту тему отлично написано у Булгакова в "Белой Гвардии": разговор Бога с вахмистром Жилиным: https://thelib.ru/books/bulgakov_mihail/belaya_gvardiya-read-8.html
Единственный, кто из нынешней элиты принёс покаяние, это основатель газеты «Коммерсантъ» Владимир Яковлев. Но и то, он не отдал деньги, вырученные от продажи «кровавой» квартиры дедушки-чекиста потомкам жертв красного террора. Но хоть что-то сделал. То, что не сделала Альбац, Венедиктов и иже с ними. Инжой:
.
Меня назвали в честь деда.
Мой дед, Владимир Яковлев, был убийца, кровавый палач, чекист. Среди многих его жертв были и его собственные родители.
Своего отца дед расстрелял за спекуляцию. Его мать, моя прабабушка, узнав об этом, повесилась.
Мои самые счастливые детские воспоминания связаны со старой, просторной квартирой на Новокузнецкой, которой в нашей семье очень гордились. Эта квартира, как я узнал позже, была не куплена и не построена, а реквизирована — то есть силой отобрана — у богатой замоскворецкой купеческой семьи.
Я помню старый резной буфет, в который я лазал за вареньем. И большой уютный диван, на котором мы с бабушкой по вечерам, укутавшись пледом, читали сказки. И два огромных кожаных кресла, которыми, по семейной традиции, пользовались только для самых важных разговоров.
Как я узнал позже, моя бабушка, которую я очень любил, большую часть жизни успешно проработала профессиональным агентом-провокатором. Урожденная дворянка, она пользовалась своим происхождением, чтобы налаживать связи и провоцировать знакомых на откровенность. По результатам бесед писала служебные донесения.
Диван, на котором я слушал сказки, и кресла, и буфет, и всю остальную мебель в квартире дед с бабушкой не покупали. Они просто выбрали их для себя на специальном складе, куда доставлялось имущество из квартир растрелянных москвичей.
С этого склада чекисты бесплатно обставляли свои квартиры.
Под тонкой пленкой неведения, мои счастливые детские воспоминания пропитаны духом грабежей, убийств, насилия и предательства. Пропитаны кровью.
Да что я, один такой?
Мы все, выросшие в России — внуки жертв и палачей. Все абсолютно, все без исключения. В вашей семье не было жертв? Значит, были палачи. Не было палачей? Значит, были жертвы. Не было ни жертв, ни палачей? Значит, есть тайны.
Даже не сомневайтесь!
Оценивая масштаб трагедий российского прошлого, мы обычно считаем погибших. Но ведь для того, чтобы оценить масштаб влияния этих трагедий на психику будущих поколений, считать нужно не погибших, а — выживших.
Погибшие — погибли. Выжившие — стали нашими родителями и родителями наших родителей.
Выжившие — это овдовевшие, осиротевшие, потерявшие любимых, сосланные, раскулаченные, изгнанные из страны, убивавшие ради собственного спасения, ради идеи или ради побед, преданные и предавшие, разоренные, продавшие совесть, превращенных в палачей, пытанные и пытавшие, изнасилованные, изувеченные, ограбленные, вынужденные доносить, спившиеся от беспросветного горя, чувства вины или потерянной веры, униженные, прошедшие смертный голод, плен, оккупацию, лагеря.
Погибших — десятки миллионов. Выживших — сотни миллионов. Сотни миллионов тех, кто передал свой страх, свою боль, свое ощущение постоянной угрозы, исходящей от внешнего мира — детям, которые, в свою очередь, добавив к этой боли собственные страдания, передали этот страх нам.
Просто статистически сегодня в России — нет ни одной семьи, которая так или иначе не несла бы на себе тяжелейших последствий беспрецедентых по своим масштабам зверств, продолжавшийся в стране в течение столетия.
Задумывались ли вы когда-нибудь о том, до какой степени этот жизненый опыт трех подряд поколений ваших ПРЯМЫХ предков влияет на ваше личное, сегодняшнее восприятие мира? Вашу жену? Ваших детей?
Если нет, то задумайтесь.
Мне потребовались годы, на то, чтобы понять историю моей семьи. Но зато теперь я лучше знаю, откуда взялся мой извечный беспричинный страх. Или преувеличенная скрытность. Или абсолютная неспособность доверять и создавать близкие отношения.
Или постоянное чувство вины, которое преследует меня с детства, столько, сколько помню себя.
В школе нам рассказывали о зверствах немецких фашистов. В институте — о бесчинствах китайских хунвейбинов или камбоджийских красных кхмеров.
Нам только забыли сказать, что зоной самого страшного в истории человечества, беспрецедентного по масштабам и продолжительности геноцидана была не Германия, не Китай и не Комбоджа, а наша собственная страна.
И пережили этот ужас не далекие китайцы или корейцы, а три подряд поколения ЛИЧНО ВАШЕЙ семьи.
Нам часто кажется, что лучший способ защититься от прошлого, это не тревожить его, не копаться в истории семьи, не докапываться до ужасов, случившихся с нашими родными.
Нам кажется, что лучше не знать. На самом деле — хуже. Намного.
То, чего мы не знаем, продолжает влиять на нас, через детские воспоминания, через взаимоотношения с родителями. Просто, не зная, мы этого влияния не осознаем и поэтому бессильны ему противостоять.
Самое страшное последствие наследственной травмы — это неспособность ее осознать. И, как следствие — неспособность осознать то, до какой степени эта травма искажает наше сегодняшнее восприятие действительности.
Неважно, что именно для каждого из нас сегодня является олицетворением этого страха, кого именно каждый из нас сегодня видит в качестве угрозы — Америку, Кремль, Украину, гомосексуалистов или турков, «развратную» Европу, пятую колонну или просто начальника на работе или полицейского у входа в метро.
Важно — осознаем ли мы, до какой степени наши сегодняшние личные страхи, личное ощущение внешней угрозы — в реальности являются лишь призраками прошлого, существование которого мы так боимся признать?
P. S. В 19-ом, в разруху и голод, мой дед-убийца умирал от чахотки. Спас его от смерти Феликс Дзержинский, который приволок откуда-то, скорее всего с очередного «специального» склада, ящик французских сардин в масле. Дед питался ими месяц и, только благодаря этому, остался жив.
Означает ли это, что я своей жизнью обязан Дзержинскому?
И, если да, то как с этим жить?»
Респект!
Спасибо
Просто делайте жизнь под товарища Дзержинского!
С какой части жизни тов. Дзержинского вы рекомендуете мне делать жизнь?
Убить свою родную сестру, как это сделал будущий основатель ЧК в подростковом возрасте, застрелив свою сестрёнку Ванду?
Или мне стать наркоманом, как тов. Дзержинский?
Или мне стать фанатичным троцкистом, как тов. Дзержинский?
Вы делайте, не отвлекайтесь.
Спасибо за рецензию.
.
Что касается отпущения грехов, то оно нынче достигается проще, не вымаливается (у жертв), а полагается по чину, по ходу необременительного посещения какого-нибудь святого места, которое пусто не бывает, где после приятных покаянных ритуалов и за соответствующее вознаграждение, то бишь пожертвование, его тебе подносят (сослуживцы-)попы на блюдечке с голубой каемочкой.
Ох. Зачем столько ёрничества?
Вот я (а я - за красных) решил как-то поставить свечку иконе невинноубиенных новомучеников. /Почему вдруг? - а у меня как раз завязывался роман с девушкой, прадеда которой расстреляли большевики в Тбилиси в 1930-м - прадед был сыном Александры Жуковской и одного из Романовых/. И вечером рассаказал об этом будушему зятю. Зять признался, что тоже немного из них. Теперь у меня внучка - принцесса, а так бы и не знал))
Мы с Вами эту тему уже "перетирали" и пришли к выводу, что верующие в Бога коммунисты, чекисты и вообще "красные" - это нормально и абсолютно естественно: идеализм - это материализм, религия - это атеизм, война - это мир, свобода - это рабство, незнание - сила, а жидкость - это порошок :-)!
Про порошок в масть