Тарапунька и Штепсель
youtube.com
Шутить в детстве ужасно хотелось. Хотелось буквально с того самого момента, как я себя помню.
Умение вызывать смех — это, с одной стороны, проклятье. Когда смеются НАД ТОБОЙ, над твоим внешним видом, над деталями твоей одежды, над цветом рубашки, над смешными непривычными именем и фамилией, над очками, над тем, что ты потерял галошу, над тем, что ты прилюдно расплакался, узнав, что запущенная на орбиту собака Лайка никогда не вернется на землю, над тем, что твоя бабушка разговаривает с каким-то странным акцентом, да мало ли над чем еще. Эти травмы медленно изживаются на протяжении всей последующей жизни, и не всегда и не все они изживаются.
Но бывает и совсем другое искусство вызывать смех — это умение смешно шутить. Умение вызывать смех в ответ на твою шутку — это безусловный и надежный признак символической власти, это эротическое в своей основе ощущение триумфа, победы.
С самого раннего детства я, разинув рот и широко раскрыв глаза, внимал взрослым анекдотам, смертельно завидуя рассказчику и смеясь громче всех, при том, что смысла этих анекдотов я в большинстве случаев не понимал. Смешным в моем представлении было само слово «анекдот», при самом даже произнесении или хотя бы упоминании которого было принято смеяться.
Так же точно я не понимал смысла «крокодильских» карикатур, которым тем не менее тоже радовался со всем распахнутым настежь простодушием блаженного детства и со всей своей постоянной готовностью к веселью.
Вот лето примерно 52-го года — веранда, дача, гости, вино, чай, варенье, комары, патефон. На патефоне пластинка. На пластинке смешно разговаривают между собой два дяденьки. Один говорит: «А скажи-ка, Тарапунька, что бы ты сказал, если бы узнал, что собаки съели Тито?» «А я бы им сказав, — злоупотребляя фрикативным «Г», степенно отвечал человек со смешным именем Тарапунька, — Я бы им сказав: «Приятного аппетита!»
Как же я радостно хохотал, представляя себе, как наша заполошная дворняжка Буян грызет нелепую тетку по имени Тита, и как смешно рифмуются слова «Тита» и «аппетита».
Эта парочка — Штепсель и Тарапунька — прошли, как говорится, красной нитью через все мое детство, задев даже и кусочек юности.
Комизм там сооружался из двух основных компонентов.
