«Проводы на войну за святое дело». Агитационный плакат 1914 года.
Это вторая часть небольшого юбилейного цикла статей военного историка Константина Гайворонского о начале Первой мировой войны. Первую часть можно прочесть тут.
«Мы дипломатически и политически проиграли воину еще прежде, чем раздался первый выстрел».
Бернгардт фон Бюлов, канцлер Германии в 1900–09 гг.
Самый популярный вопрос, касающийся вступления России в Первую мировую, звучит так: а не лучше ли было в июле 1914 года пожертвовать Сербией, сдав ее на милость Австро-Венгрии, и заняться своими внутренними делами, коих было невпроворот? Глядя из 1918 или из 2024 года можно сказать — да, проще. Но тем роковым летом люди, не обладавшие послезнанием, рассуждали иначе.
В Петербурге успехи сербской армии в Балканских войнах 1912–13 гг. произвели громадное впечатление. По их итогам генерал-квартирмейстер Генштаба Данилов пропел ей прямо-таки дифирамб: «До последнего времени в Австро-Венгрии считалось возможным ограничиться оставлением на южном театре трех корпусов, ныне, с усилением Сербии, весьма вероятно, что против нее придется оставить не менее четырех и даже до шести корпусов». Это серьезно ослабляло австрийские войска на русском фронте.
В реальном августе 1914-го все получилось даже лучше. Из-за ошибок верховного командования целая австрийская 2-я армия не успела вернуться из Сербии к решающему моменту Галицийской битвы — в результате русские убедительно выиграли ее, компенсировав таким образом разгром армии Самсонова в Восточной Пруссии. Конечно, заранее такую удачу предугадать было нельзя, но то, что Сербия стала важным военным фактором, было к 1914 году уже очевидно. Жалко было лишаться такого союзника.
Галицийская битва. Лубок 1914 года.
Впрочем, Сербией теоретически все же можно было пренебречь Но была еще одна, куда более важная страна, участие которой в войне практически гарантировало России победу. Вот только шансы на это участие постепенно уменьшались и летом 1914 года упали до критической отметки. Приходилось спешить, пока не стало слишком поздно.
В копилку страхов британцев захват Бельгии подкидывал ещё и то, что на самом деле никакая это тогда была не третьесортная колониальная держава: по промышленному потенциалу Бельгия была уверенно во второй лиге государств, рядом с Россией и Австро-венгрией
Так вот про кого немецкие пропагандистские стихи из книжки про Швейка: "На виселице, в приятной выси, качается лорд Грей из породы лисьей"
Отличная статья. Такое ощущение, что после Бисмарка в Берлине взяла верх партия закомплексованных недоумков с кайзером во главе.
Спасибо, Константин! Но я всё-таки не уловил: так пoчему Россия не предупредила Сербию, когда кризис только начинал развиваться: за свои великоюжнославянские понты с Австро-Венгрией мордобой устраивайте сами? На Сербию же не нападал никто; чего было за неё вписываться?
Потому что для России этот кризис был отличной возможностью начать войну в самое выгодное время.
Тогда ваше повествование как бы намекает, что войны хотели все, но Германия подставилась, атаковав нейтральную Бельгию (ну и, конечно, проиграв войну), и виновницей войны в результате сделали её. Это правильная интерпретация?
Войны хотели в первую очередь Австро-Венгрия и Россия. Остальные последовали за ними по инерции.
В продолжении хотелось бы увидеть подробное описание германской политики в этот период. А то по этому тексту она получается как бы не при делах.
Пожалуйста: Фриц Фишер. Рывок к мировому господству. М., РОССПЭН. 2017.
Спасибо! Прекрасно и увлекательно, как всегда! Надеюсь - когда-нибудь выйдет полновесная книга от Автора!
Спасибо! Сам надеюсь))
Константин, спасибо как всегда! Вот только с последним абзацем поспорю - самый роковой корабль был почти турецкий, но в основном немецкий - Гебен капитана Вильгельма Сушона. Но без спойлеров :)
Ну, по моему, значение "Гебена" всё же сильно преувеличено.
Его сильно прорекламировала Барбара Такман в "Августовских пушках"?
Ну, для начала его сильно прорекламировал Черчилль. Процитирую его биографа Джона Чармли: "В своих мемуарах он поднял большой шум из-за побега "Гебена", утверждая, что это помогло ускорить вступление Турции в войну. Он уделил много времени тому, чтобы показать, что если бы его приказы были выполнены, то этого можно было бы избежать... Именно пресса придала большое значение этому инциденту, который на самом деле ни на что не повлиял".