Привет, меня зовут Максим Заговора*. Я — редактор Republic-Weekly. Это восьмой номер журнала.
Похоже, что у современного человека — в самом широком смысле, то есть не человека даже, а человечества — все-таки был любимый режиссер. Его звали Дэвид Линч. Великих было и остается много, гениев — несколько, а любимый — ну вот, один. Феллини умер 30 лет назад, Кубрик — 25, Годар — совсем недавно, в 2022-м, но, кажется, никого из них мир не провожал с такой единодушной нежностью, благодарностью и любовью.
Линча любили все.
Летом 2024 года он сообщил нам о страшном диагнозе — эмфиземе легких. Линчу нельзя было выходить из дома. Зимой 2025-го он покинул дом и умер.
Весь новый номер Republic-Weekly — именно о доме. И именно о прощании с домом.
Конечно, мы попрощались и с Дэвидом Линчем. Киновед Андрей Карташов пишет: «В каждом доме есть дверца в „другое место», в красный вигвам, мы делим дома и со злыми духами тоже, и с ними надо уживаться, а иначе как. Дом не крепость: дом там, где дикое сердце».
Допустим. Но дом — это «где», или дом — это «что»? Что вообще такое дом? Новый диалог у нас на страницах — это разговор антрополога Сергея Карпова и архитектора Оята Шукурова. После начала войны Карпов довольно долго прожил в контейнере, в лагере для беженцев в Германии, Шукуров тоже не понимает, что сейчас его дом, но он, вот так издевка судьбы, проектирует частные дома для других.
«Дом — это некоторая предсказуемость», — говорит он и, сам того не подозревая, вступает в полемику с еще одной авторкой номера — Машей Черной. Ее текст — о самом, кажется, непредсказуемом доме в Москве.
Черная — выдающаяся режиссерка документального кино, ее последний фильм, «Осколки», взял главный приз на фестивале в Лиссабоне. Значительная часть «Осколков» снималась в Милютинском сквоте — знаменитой в узких кругах коммуне в центре Москвы, где обитают художники и трудовые мигранты, музыканты и бандиты, наркоманы и сбежавшие от мира бизнесмены. Маша и сама здесь обитает и по просьбе Republic-Weekly рассказывает, каково это.
Сейчас Милюта меняется, а может быть, и исчезает. Коммуналки этого сквота реставрируют и выставляют на торги. Власти хотят облагородить и повыгоднее продать ничейное пространство в центре столицы. Возможно, текст Маши — это тоже прощание с домом, но прощание все-таки прижизненное.
О неживом, о смерти, об утерянном навсегда написал в журнал Виктор Вилисов. Он написал об урбициде.
Урбицид — это геноцид городов. Геноцид домов, если угодно.
То есть не просто их уничтожение, не просто стрельба по зданиям и взрывы, а отдельный тип политического насилия, цели которого выходят далеко за пределы уничтожения военной силы противника.
Мариуполь и Газа, Грозный и Бахмут — все эти города стали жертвами урбицида. Циничного, беспощадного и, как считают исследователи, сознательного. Ведь для возникновения политического процесса необходимо публичное пространство, место, где люди живут совместно, а значит, могут объединиться. Никто не объединится там, где все здания снесены под ноль. Почитайте текст Вилисова — это очень трагичный, но очень важный текст.
Уничтожая чужие дома, диктаторы и тираны тратят заработанные на насилии деньги на то, чтобы возводить дома для себя. Огромные, избыточные, безвкусные — дворцы роскоши и уродства. Почему, кстати, именно так? Почему современные автократы напрочь лишены чувства прекрасного?
На этот вопрос пытается ответить политолог Клим Бакулин (псевдоним). Его новый материал — это экскурсия по жилищам людей, наделенных бесконечной властью. Здесь и Путин, и Саддам Хусейн, и африканский диктатор Мобуту. И много картинок — знаю, вы такое любите.
Самый личный текст выпуска написала журналистка Republic Римма Поляк. Это эссе, вдохновленное рассказом Кирилла Медведева о его опыте эмиграции и возвращении в Москву. Медведев уехал и приехал после начала войны в Украине, Поляк пережила опыт реэмиграции гораздо раньше — в 1990-х. Поехала за мамой в Израиль, продала квартиру и все вещи, уволилась с работы, но быстро поняла, что не может жить вдали от родины, и решила вернуться, но уже без всего.
В этом выпуске Republic-Weekly шесть материалов, не считая моего конферанса. Все они были не просто написаны авторами, но пережиты ими. Это больные, трагичные, но и полные нежности и надежды истории. Я прошу вас о сопереживании, эмпатии и солидарности при их прочтении.
В конце концов, то текстовое пространство, которые мы здесь создаем, — это тоже своего рода дом. Непрочный, трясущийся на ветру, но открытый для всех. Добро пожаловать.
Мир, как говорится, вашему дому. И нашему. Да каждому дому — мир.
* Минюст считает иноагентом
