В Сербии премьер-министр ушел в отставку в результате массовых уличных протестов. Устоит ли президент?

Во вторник в сербские музыкальные топы вырвалась песня «Пада Влада» — то есть «падает правительство», которая давно уже стала неформальным протестным гимном в стране. Правительство Сербии действительно падает: премьер-министр Милош Вучевич подал в отставку, сам кабинет министров работает «под техническим мандатом», ожидая перетряски, — президент страны Александр Вучич обещает сменить половину правительства. Все это — результат студенческих протестов, начавшихся после трагедии в Нови-Саде: в ноябре там обрушился козырек недавно отреставрированного вокзала, похоронив под собой 15 человек.

Кстати, во вторник покинул свой пост и мэр Нови-Сада, да и отставки премьера протестующие требовали прежде всего потому, что он был мэром этого города во время ремонта вокзала. Можно сказать, что все требования протестующих выполнены: опубликована вся документация по реконструкции обрушившегося здания, отставлены все причастные, идет следствие в отношении подозреваемых. А протесты продолжаются. Причем к студентам присоединяются фермеры, преподаватели, врачи — и все они подчеркнуто дистанцируются от оппозиции. Обо всех противоречиях нынешней протестной активности Сербии и о том, чем кончится нынешнее противостояние, поговорили с юристом Ильей Вукеличем.

— Президент Сербии Александр Вучич в своем очередном выступлении спрашивал, обращаясь к протестующим студентам: «Мы выполнили все ваши требования, чего вы еще хотите?» И с формальной точки зрения это правда. Но не вся. Потому что, общаясь с сербами, вижу, что многие ждут отставки Вучича. С вашей точки зрения, протесты вызваны только трагедией в Нови-Саде или за ними есть более серьезные основания?

— Трагедия в Нови-Саде — это повод. Вучич большинству надоел, а если говорить более прямо — обрыдл. Можно возразить: но как же так, он же совсем недавно победил на президентских выборах в первом туре. Но, во-первых, система выборов в Сербии даже при Слободане Милошевиче была прозрачнее. А когда Милошевич пробовал что-то подрисовать, даже в мелочах — сразу начинались протесты.

Так, в 1996 году протесты начались из-за попытки подрисовать результаты выборов в органы местной власти, в результате которых, кстати, оппозиция пришла к власти в Сербии повсюду, включая Белград. В результате в разгар зимы, которая и в Сербии не очень приятное время, в Белграде каждый день собирались на протесты не менее 100 тысяч человек, пока Милошевич не отступил.

Конечно, в Сербии нет таких фальсификаций на выборах, как в России или в Беларуси, где выборы и выборами-то назвать уже нельзя. Тем более что молодежь на парламентских выборах в прошлом году в основном не голосовала, чтобы показать свое разочарование, — и это сейчас, кстати, ей многие ставят в упрек. И надо отметить, что дело, конечно, не в полностью провальной политике, как было у Милошевича. Скорее, людям просто надоела манера руководства Вучича — тут он сам поработал себе во вред. Он практически попрал Конституцию, забрав себе полномочия, которыми по Конституции не располагает.

— О чем идет речь?

— Дело в том, что по Конституции Сербия — парламентская республика. Здесь президент, как, скажем, и в Хорватии, фигура скорее представительская. В той же Хорватии президент, например, постоянно выступает против Украины, но над ним просто смеются, потому что власть сосредоточена в руках премьера. В Сербии предполагалось бы то же самое, но, опять проявляя объективность, нужно сказать, что такой захват полномочий президентом начался в Сербии еще до Вучича, когда у власти была либеральная, полностью евроориентированая Демократическая партия. Именно президент Борис Тадич из этой партии оттеснил от принятия решений, взяв на себя не предусмотренные в Конституции полномочия, премьера Мирко Цветковича, которого все называли «Дедом Морозом», — он был пожилой, с бородкой и совершенно не лидер. Тадич проиграл в 2012 году выборы — внеочередные, кстати, — не Вучичу, а Томиславу Николичу, который строго по Конституции играл чисто представительскую роль. А Вучич стал при нем премьером и потом, став президентом, сохранил премьерские полномочия за собой.

Плюс психологические особенности Вучича, которые вредят ему же: стремление постоянно играть «отца нации», когда сама нация этого вовсе не хочет. Он постоянно сообщает, что сегодня вечером обратится к нации по какому-то важному вопросу, по очередной судьбоносной проблеме. И это просто-напросто надоело. Понятно, что есть и другие, более серьезные причины, но вот это все играет очень важную роль.

⤢

Президент Сербии Александр Вучич голосует на избирательном участке в Белграде, Сербия, 17 декабря 2023 года

Predrag Milosavljevic / XinHua / Global Look Press

— Да, сообщение об очередном обращении к нации вызывает шутки о Drama Queen.

— При том, что у него есть и рациональные идеи. Могу привести в пример вызвавшее массовые протесты решение о продаже земли под добычу лития компании Rio Tinto. Если вы почитаете пересказ его аргументов в пользу этого решения, то ничего кошмарного в этих аргументах нет. С ними можно не соглашаться, но они вполне трезвые. Но когда вы слышите его, излагающего эти аргументы, — вам становится тошно. Вот такой парадокс.

— Короче, получается, что Вучич просто надоел. Однако никто не выдвигает такого требования, и даже предложенный президентом референдум о доверии к нему вызвал протест.

— Да, при всем при том, что он всем обрыдл и в той же толпе протестующих студентов вы услышите желание его отставки, формально требование отставки Вучича не выдвигается. Требуют расследования обрушения козырька вокзала в Нови-Саде и наказания виновных. При этом, опять же объективности ради, надо сказать, что основной массив документов, которые требовали протестующие, опубликован. И, скажу честно, если эти документы начать зачитывать по радио, например, никто всего этого слушать не будет, потому что простому человеку они ни о чем не говорят. Говорят, что Вучич что-то там соврал, не предоставил каких-то документов, но правда состоит в том, что документы все-таки предоставлялись. И тут пока что происходит определенное колебание: все хотят ухода Вучича, но никто из тех, кто возглавляет протест, кто, прямо скажем, поставил его на колени, заставив его заговорить человеческим языком, перестав говорить как «отец нации», — никто при этом не произносит требований ни об уходе президента в отставку, ни о досрочных президентских выборах.

— Чем, по-вашему, закончится это противостояние?

— Знаете, когда начались протесты в 2000 году против Милошевича — а он тогда, напомню, признал, что проиграл выборы, но настаивал на том, что в первом туре набрал 50+1% голосов, — тогда я еще до начала протестов, в начале года говорил, что до конца года Милошевич не дотянет. Такие были ощущения. А сейчас я не могу вам сказать, чем все закончится, — может, потому, что сейчас я вне Сербии и вне контакта с основной массой общества. Может, он попытается что-то сделать, учитывая, что началось брожение уже в самой правящей партии. Также, кстати, было и при Милошевиче: когда начинает, что называется, потрескивать, многие соратники занимают выжидательную позицию. Что он может предпринять? Вот 27 января перед его выступлением вместе с тогда еще премьером Милошем Вучевичем и спикеркой парламента Аной Брнабич ожидали, что он объявит чрезвычайное положение. Этого не произошло — возможно, после того, как к студентам, перекрывшим крупнейшую столичную транспортную развязку, присоединилось очень много людей.

⤢

Белград, 27 января 2025 года, протестующие студенты блокируют транспортную развязку в районе Аутокоманда

MILAN ILIC / BETAPHOTO / SIPA / Scanpix

— В том числе, кстати, и из сел приехали на тракторах фермеры, как это было в 2000-м.

Да, и это очень существенно. Поддержали, кстати, протест и около 90 судей из Нови-Сада. В Сербии с ее менталитетом введение чрезвычайного положения не означало бы, что все разбежались бы по домам. Наоборот — и в этом большое отличие Сербии от той же России — на улицы вышло бы еще больше людей. Я в основном, кстати, от россиян слышу выражения «договорняк», «по калькам оранжевой революции» — думаю, это часть их ментальности. Они просто не понимают, что это не так. Даже Милошевич по российским меркам вовсе не был диктатором. Не потому, что был демократом, а потому, что не смел — при малейшей попытке присвоения диктаторских полномочий его бы снесли, потому что в Сербии сильны демократические традиции, еще со времен гайдуцкого движения, потому что здесь народ сносил и деспотов, и королей.

Режим дает серьезные трещины. Но, повторюсь, это не означает победы протеста. Потому что пока не прозвучало главное требование — отставки Вучича. И поэтому какой-то прогноз сейчас дать трудно.

— Кстати, студенты активно отрицают какую-либо связь с оппозицией и всячески подчеркивают, что они вне политики. С чем это связано?

— Я уже упомянул о протестах 1996 года — так же было и тогда. С одной стороны, три с лишним месяца шли протесты, на которых собиралось по 100 тысяч с лишним человек. С другой — студенты действовали отдельно от оппозиционных партий, всячески подчеркивая свою аполитичность. Именно тогда был выдвинут лозунг, звучащий и на сегодняшних протестах: «Студенты — не оппозиционеры, Белград — это мир». И когда Милошевич попытался заблокировать протестующих полицейскими кордонами, студенты организовали акцию «Кордон против кордона» — на площади Теразии напротив цепи полицейских вставала цепь студентов. И так в течение месяца, пока полицейские не ушли. Там бывали трогательные случаи: я как-то писал о том, как одна девушка-студентка много часов стояла напротив полицейского и в результате они влюбились и поженились.

Так что прецедент, когда студенты не хотят ассоциироваться с оппозицией, уже был. Но есть и большое различие по сравнению с 1996 годом: тогда в Сербии была серьезная оппозиция, способная завоевать влияние в массах. Сейчас оппозиционные партии малочисленны и раздроблены. Оппозиция раздроблена не только в Сербии, но проблема сербской оппозиции, на мой взгляд, в том, что она не то что полностью недееспособна, но, скажем так, очень мало на что способна. Именно потому я бы воздержался от прогнозов. Хотя понятно, что все идет к какому-то решению, скорее всего не к силовому. В любом случае как прежде уже не будет.