В Сахаровском центре прошли дебаты на тему «Беспредел самообороны», в которых приняли участие социальный психолог, специалист в области исследований социальной напряженности Алексей Рощин и заместитель руководителя исполнительного комитета Московского отделения партии «Единая Россия» Георгий Михайлец. Slon приводит фрагменты дискуссии.

Алексей Рощин, социальный психолог, специалист в области исследований социальной напряженности

Самооборона – это не только возможная попытка нанести ущерб нападающему противнику, она прежде всего упирается в собственную безопасность. А эта тема крайне важна для человека, живущего в обществе. Безопасность может обеспечиваться государством, или же человек может заботиться о ней сам. В нашей стране наблюдается перекос – все, что касается безопасности человека, относится к компетенции государства. То есть государство должно защищать, а пострадавший ничего подобного делать не должен.

Презумпция изначально такова: если на человека напали, он должен стоять смирно и ждать полицию или пытаться убежать. 

И если он пытается убежать, то тут уже с особой внимательностью проверяется каждое его действие.

Судебная практика показывает, что людей, которые реально защищали себя, осуждали на реальные сроки. И эта ситуация не меняется. Сейчас проблема личной безопасности на улицах стоит менее остро, в восьмидесятые годы в городах орудовали молодежные банды, так называемые любера, искатели приключений. В девяностые преступность стала организованной, тоже было неспокойно. Сейчас более безопасно, но концептуально к лучшему ничего не меняется.

Потому что, с одной стороны, государство в вопросах защиты гражданина самоустраняется по многим пунктам, а с другой стороны, как показывает судебная практика, не дает людям возможности защищать себя. 

Георгий Михайлец, заместитель руководителя исполнительного комитета Московского отделения партии «Единая Россия»

Давайте определимся с тем, что является предметом нашей дискуссии, пока я не услышал ничего такого, с чем мне хотелось бы спорить. Действительно – есть два вектора защиты индивида: та степень защиты, которую он может позволить себе сам, и то, как его защищает государство. Эта защита превентивная, ориентированная на недопущение преступлений против личности, или же защита в форме условного возмездия, так как она редко может быть осуществлена в момент совершения преступления. К сожалению, не часто бывает такое, что полиция успевает вмешаться.

Второй момент – никто не пытается спорить о том, имеет ли в принципе человек право себя защищать. Это не дискуссионный вопрос.

Дискуссионным является другой момент: насколько сам факт агрессии в отношении человека дает ему право действовать без каких-либо ограничений, в рамках только лишь своих физических возможностей – убить, искалечить? 

Я склоняюсь к мнению, что оборона должна быть хоть как-то пропорциональна мере агрессии, и если нет непосредственной угрозы здоровью, то нужно защищаться в разумных пределах, не калеча и не убивая. У нас сплошь и рядом путают самозащиту и возмездие. Человек имеет право на защиту, но возмездие в цивилизованном обществе – все-таки функция государства. Если ты хочешь, чтобы нападающий понес какое-то справедливое наказание, позаботься о том, чтобы он попал в руки правоохранительных органов. Защити себя, но не продолжай мстить!

Алексей Рощин

Я думаю, что человека, который защищал себя или других (а это право прописано в законе о самообороне), должно поддерживать и охранять государство. Он должен в дальнейшем иметь право получать необходимую защиту, ведь государство и есть инструмент отстаивания гражданских прав.

Фактически людям, которые идут получать разрешение на использование оружия, ласково дает наставление милиционер: «Бери пистолет, но не думай из него стрелять, попадешь – сядешь». 
Эта абсурдная ситуация и является предметом нашего обсуждения. Получается, что государство дает тебе оружие, говорит, что ты можешь себя защищать, ты имеешь на это полное право, но если человек реально пытается себя защитить, в суде это используется только против него. В наших судах оправданий вообще практически не бывает, приблизительно один процент или вообще одна десятая процента.

Георгий Михайлец

Я не вполне согласен относительно оружия. Я действительно считаю, что полицейские правы в этой ситуации, тут уместна аналогия с автомобилем. Это источник повышенной опасности, поэтому если водитель автомобиля, находясь абсолютно в рамках закона, не превышая скорости, будучи трезвым, сбивает пешехода, то он не сядет в тюрьму, но с высокой вероятностью ему придется выплачивать компенсации родственникам – просто потому, что он управлял транспортным средством, а человек погиб или пострадал. 

То же касается и оружия – оно требует особого обращения. Стоит дважды подумать, использовать его или нет. И если есть выбор, то, наверное, не использовать. 

И второй момент: в современной России существует определенное количество кейсов, когда люди, защищаясь, наносили тяжкие телесные повреждения и убивали нападавших на них, используя не только травматическое, но холодное и огнестрельное оружие, и суд их полностью оправдывал. Никто не спорит с тем, что в рамках необходимой самообороны человек имеет право убить. Я не собираюсь ввязываться в дискуссию по этому вопросу. Вопрос в границе: есть мнение, что превышение пределов самообороны – оксюморон, и если ты обороняешься, можно обороняться до конца, но я не разделяю эту позицию.

Алексей Рощин

И все-таки: абсолютное большинство приговоров в наших судах – обвинительные. Значит, если вы попадаете под суд, шансов быть оправданным очень мало.

Государство нам как бы говорит: чем больше ущерба вам нанесут, тем хуже потом будет нападающему. Проблема в том, что многим людям такой расклад не нравится, люди не хотят быть жертвами, они-то и создают спрос на самооборону. По сути, в нашей стране необходимо не изменение закона, касающегося самообороны, а изменение системы. Если бы дела вели суды присяжных, то таких вопиющих случаев не было бы. Присяжный так или иначе ассоциирует себя с человеком, на которого напали, ставит себя на его место.

Георгий Михайлец

Российское правосудие трудно обвинить в избыточном гуманизме по отношению к агрессору. Если его вина доказана, то процент оправдательных приговоров действительно мал. То есть закон по факту на стороне пострадавшей стороны.

Каждый хочет иметь оружие для самозащиты. И почему-то не приходит в голову, что человек из криминальной среды получает больше возможностей, связанных с оружием. Оружие – это не панацея. Наличие оружия может дисциплинировать, но перед этим люди, лишенные инстинкта самосохранения, все-таки переубивают друг друга. Если мы сделаем оружие массовым, то получим очередной этап взаимного обстрела.

Описать силу ударов, которые допустимы, или те зоны, в которые можно стрелять, или то количество крови, которое может потерять нападающий, невозможно. Дела о превышении самообороны относятся к той категории, где личность, принимающая решение по делу, играет большую роль.

Алексей Рощин

В связи с реформой полиции в городах и регионах стало сокращаться число милицейских патрулей, раза в два, в три. Это не может не сказаться на безопасности граждан. Процесс ухода государства из общественной безопасности налицо.

Получается, если хочешь защититься – заведи себе телохранителя. Это, конечно, мало кто может себе позволить. 

Может быть, нужно дать возможность людям право создавать общественные госструктуры, которые будут защищать граждан в рамках местного самоуправления? И тогда они смогут выбирать себе муниципальную милицию, решать, сколько им нужно милиционеров, чтобы у них была безопасность на улицах день и ночь.

Видеозапись дискуссии можно посмотреть на сайте Сахаровского центра.