Газокомпрессорная станция в Ужгороде.
Gleb Garanich / REUTERS
В начале этого года «Газпром» провел уже ставшую традиционной встречу с инвесторами. Одним из главных сделанных заявлений стало анонсирование «большей гибкости экспортных контрактов» – событие, важность которого сложно переоценить.
Традиционно цена на газ по долгосрочным контрактам между «Газпромом» и европейскими покупателями была привязана к цене на нефть. У этого был экономический смысл, так как во второй половине ХХ века нефть и газ имели общее применение – оба ресурса использовались для генерации электричества. В 1970-х доля нефти, использовавшейся для этой цели, доходила до 20%. Если, например, цена на нефть росла, то производители электричества переключались на газ, тем самым уменьшая спрос на нефть, что приводило, в свою очередь, к падению цены и восстановлению баланса.
Однако за последние несколько десятилетий на рынке электрогенерации произошли существенные изменения. Сегодня доля нефти, используемой для генерации электричества, упала до незначительных 4%, и то эти объемы преимущественно сжигаются внутри самих стран – экспортеров нефти.
Черное золото стало выгоднее сжигать в двигателе внутреннего сгорания (в виде бензина), чем использовать для того, чтобы крутить турбину для получения электричества. Иными словами, нефть выгоднее продать на нефтеперерабатывающий завод, чем на электрогенерирующий, для которого в сегодняшних реалиях это уже тоже невыгодно.
Два ресурса потеряли общий рынок сбыта, и, как следствие, пропала экономическая логика для взаимосвязанности двух цен.
