Алексей Кудрин во время VII Российского пенсионного конгресса.
Александр Щербак / ИТАР-ТАСС
Чего не хватает нашей экономике для роста? Дешевых денег? Развития инфраструктуры? Инвестиций в образование? Защиты рынка или большей открытости? Публичный дискурс оживился на фоне кризиса и приближающихся выборов. В поддержку каждой идеи приводятся убедительные теоретические доводы и опыт других стран.
Существует еще один подход – диагностика роста (growth diagnostic), предложенный экономистом Дени Родриком около десяти лет назад. Он напоминает клинический подход в медицине, когда важны не отклонения от абсолютных норм, а общая клиническая картина конкретного пациента и изменения относительно его собственного здорового состояния. Родрик предполагает (я слегка упрощаю его модель), что общей причиной слабого роста является недостаточный уровень предпринимательской активности и инвестиций. А недостаток инвестиций может быть вызван либо дефицитом денег, либо дефицитом инвестиционных возможностей, либо высокими рисками.
Дефицит денег будет наблюдаться, когда в экономике мало сберегают и нет доступа к внешним заимствованиям, а также когда финансовый рынок страны неэффективен и деньги не доходят до предпринимательских проектов. Эффективность проектов определяется конкурентными преимуществами и слабыми местами в экономике: «дураками» (трудовыми ресурсами), «дорогами» (географией и инфраструктурой), доступом к технологиям, наличием природной ренты. Риск – это вероятность того, что инвестору не удастся сохранить результаты своих инвестиций. Кто-то может украсть, отнять, забрать в виде взяток, налогов или монопольной ренты. Либо проект может просто смыть волной макроэкономической, социальной или политической нестабильности.
Чтобы разобраться, что действительно ограничивает рост, другой известный экономист, Рикардо Хаусман, предлагает несколько простых тестов. Растет ли цена предполагаемого дефицита? Появляются ли суррогаты и альтернативы? Реагирует ли экономика на изменение дефицитного параметра? Кроме того, в экономике должны преобладать те, кто наиболее эффективен в использовании дефицитного ресурса. Например, в Сахаре преобладают верблюды, экономно расходующие воду, и мало бегемотов, которым вода нужна в изобилии. Значит, в Сахаре, вероятно, не хватает именно воды.
Последний тест – просто поговорить с участниками рынка. В общем, все как в позднем СССР: дефицит – это очереди, черный рынок с тройной ценой и популярные анекдоты.
Дефицит денег
Попробуем протестировать распространенную гипотезу, что нашей экономике не хватает денег. Если дефицитом является уровень сбережений, то мы должны наблюдать высокие ставки по депозитам. При 13% инфляции за 2015 год и ожидаемой 8% в этом ставки по депозитам составляют от 8% до 11%. То есть реальная ставка – ноль +/- 2%. При этом объем рублевых депозитов вырос за 2015 год на четверть. Возможность внешних заимствований сохраняется, несмотря на санкции. Доходность российских валютных облигаций составляет всего 3–4%. В марте «Газпром» разместил евробонды по цене, гарантирующей доходность ниже 3,5%. Таким образом, ни уровень сбережений, ни доступность внешних заимствований не являются узким местом.
