Временный комитет Государственной думы 1917 года. Фото: РИА Новости
К столетию 1917 года мы попросили историков-специалистов по той эпохе рассказать о причинах и обстоятельствах развития революционных событий, которые остаются актуальными и до сих пор. Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Кирилл Соловьев объясняет, как публичная политическая культура России начала XX века сформировала почву для революции.
Не все политические процессы и явления можно описать языком нормативно-правовых актов. Многое объясняется неписаными правилами, устойчивыми алгоритмами поведения, которые приобретают особое значение для политической системы, находящейся в состоянии сборки, в которой все постоянно меняется. Только так можно адекватно оценить политическую ситуацию в России в преддверии февраля 1917 года.
Люди из «общества»
Нет смысла воспроизводить общеизвестные факты из политической хроники военных лет. Куда важнее определить мировоззренческие и поведенческие доминанты политических игроков того времени. Все они так или иначе принадлежали к «обществу», то есть политически активному образованному меньшинству. «Общество» включало в себя людей разного достатка, происхождения и рода занятий. Принадлежность к нему обусловливалась образованием, кругом общения и чтения, социальным опытом. Всем этим критериям соответствовали и видные земские деятели, и сановники империи — люди, непримиримо друг другу противостоявшие, на самом деле принадлежали к одному кругу и воспроизводили один и тот же алгоритм поведения.
Одна из важнейших доминант политической культуры начала XX века — «направленчество», строгая идеологическая устремленность партий, фракций, общественных групп и даже отдельных персоналий. Это важное свойство политического класса начала XX века не всегда осознается современным исследователем. Представитель «общественности» чаще всего был искренен в своей партийной пристрастности. Иными словами, он свято верил, что лишь один социально-политический проект может быть реализован в России с пользой для дела. Все остальные по меньшей мере ему уступали.
Эти идеологические симпатии влияли и на интерпретацию уже работавших политических институтов. Так, значительная часть правомонархистов хотела видеть в политическом режиме, возникшем после манифеста 17 октября, давшего обществу базовые гражданские свободы и гарантировавшего создание Думы, черты времен царя Алексея Михайловича, когда государь призвал «лучших людей» для совета и помощи.
