Обама готовится к выступлению после того, как его объявили лауреатом Нобелевской премии мира. Вашингтон, США, 2009 год
«Гонка за Нобелем: История о космологии, амбициях и высшей научной награде» американского физика Брайана Китинга (выходит в издательстве «Альпина нон-фикшн» ) – одна из наиболее ярких и вдумчиво написанных книг, посвященных феномену Нобелевской премии и ее влиянию на современную науку. Отношение автора к премии не лишено своей эмоциональной стороны, в чем Китинг честно признается еще в предисловии. «На протяжении 30 лет я был загипнотизирован ее золотым блеском. Я разработал эксперимент, достойный нобелевской славы, но медаль выскользнула у меня из рук. Крах этой мечты раскрепостил мою душу ученого. Я ясно увидел, что эта награда вовсе не Божественное помазание, а дело рук человеческих и как таковая страдает от несовершенств». Однако, уверяет автор, разочарование, гнев и горечь обиды не определили дух его книги. Слишком уж сложен предмет, чтобы размышлять о нем с подобным пристрастием. «У Нобелевской премии, как и у медали, три стороны, – пишет Китинг. – Лицевая, положительная сторона передает уважение к науке и ученым. Оборотная, отрицательная сторона показывает, как она вредит сотрудничеству и провоцирует ожесточенную конкуренцию за дефицитные ресурсы. Наконец, неустойчивое ребро медали символизирует ее неопределенное будущее в мире современной науки. Многие молодые ученые сегодня задаются вопросом: не фальшивая ли это монета – Нобелевская премия?»
Если бы Альфред Нобель вернулся, он был бы шокирован тем, как далеко мы отошли от его мечты о более мирном и справедливом мире, созданию которого должна была способствовать его премия. За первые 100 лет своего существования Нобелевская премия мира не раз присуждалась разжигателям войны и откровенным террористам; премия по экономике, которую Альфред никогда не учреждал, превратилась в крайне политизированный институт; премия по литературе была присуждена популярному музыканту; а премии по химии – чем Нобель, сам химик, вероятно, был бы возмущен более всего – давали биологам. Что бы сказал Альфред о таком исполнении своей последней воли душеприказчиками Нобелевского фонда?
Изучив самое знаменитое завещание в истории с точки зрения распоряжения наследством, можно, вероятно счесть, что во многих отношениях Нобелевский фонд преуспел. Конечно, он значительно приумножил завещанный капитал, обеспечивая стабильное увеличение суммы премий из года в год. Сегодня престиж премии находится на рекордно высоком уровне. Прямую онлайн-трансляцию церемонии награждения смотрят миллионы людей по всему миру.
Но для того ли Альфред предназначал свой посмертный дар? Мотивационная сила премий подтверждалась многократно, этот эффект практически очевиден. Специалист по истории Нобелевской премии Бертон Фельдман считает, что начало XX столетия было исключительно благоприятным временем для учреждения научной премии, когда «начало эпохи современной науки, становившейся все более недоступной пониманию широкой публики, совпало со стремительным ростом и расширением влияния средств массовой информации». Завещая распределять доходы от своего капитала между лучшими учеными, врачами, активистами и писателями, Альфред Нобель ставил целью привлечь внимание к науке, а не превратить ученых в миллионеров или знаменитостей.
Однако, если копнуть глубже, можно обнаружить, что премия редко, если вообще когда-либо, строго соответствовала фактическим условиям завещания. Более того, за последнее столетие в нее был внесен целый ряд изменений, три из которых я считаю наиболее важными с точки зрения предлагаемой мной реформации.
