Джон Ллойд Стефенс. Фото: Google Books, Public Domain
Россия заметила Америку давно, и поначалу не очень полюбила. Ученый монах Карион Истомин, интересный и, к сожалению, забытый почти соотечественниками поэт, еще в конце XVII века писал об этом новом и удивительном мире:
Волкохищна Америка
Людми в нравах, в царствах дика.
Тысящми лет бысть незнанна,
Морем зело отлиянна.
Веры разны в болвохвалстве,
Наги люди там в недоялстве.
Царства имут без разума,
Незнав Бога, худа дума.
«Болвохвалство» – поясню на всякий случай, – это язычество, поклонение «болванам», то есть идолам. А «недоялство» – видимо, голод.
После случалось всякое. Алексис де Токвиль в своей знаменитой книге «Демократия в Америке» (1831) пророчествовал: «В настоящее время в мире существуют два великих народа, которые, несмотря на все свои различия, движутся, как представляется, к единой цели. Это русские и англоамериканцы. Оба эти народа появились на сцене неожиданно. <…> В Америке для достижения целей полагаются на личный интерес и дают полный простор силе и разуму человека. Что касается России, то можно сказать, что там вся сила общества сосредоточена в руках одного человека. В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России – рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины мира».
Наш Александр Блок прозревал – за год до первой великой войны:
Черный уголь – подземный мессия,
Черный уголь – здесь царь и жених,
Но не страшен, невеста, Россия,
Голос каменных песен твоих!
Уголь стонет, и соль забелелась,
И железная воет руда…
То над степью пустой загорелась
Мне Америки новой звезда!
Жизнь услышала Токвиля, а не Блока, два великих народа и теперь смотрятся друг в друга, как в кривые зеркала, как в Америке обстоят дела с русофобией, нам регулярно и навязчиво рассказывают госпропагандисты, ну, а что в России ненависть к Америке не в дефиците, мы и сами прекрасно знаем.
В сегодняшней нашей истории будет и любовь, и ненависть, и еще она, к сожалению, про то, что даже книжка, написанная почти двести лет назад, может стать оружием в длящейся идеологической войне и поводом для разоблачений происков вероятного (или правильнее все-таки сказать – «невероятного»?) противника.
