C. В. Иванов «В смутное время (тушинский лагерь)»
«Российская империя является частью страны, издавна именуемой Скифией, каковым словом “Скифы” и сегодня именуют Татар, которые были некогда сеньорами России, и великие герцоги владели ею как вассалы Татар, зовущихся “Крым”, – так, не сказать, чтобы точно, но по меркам своего времени – сносно излагает основы русской истории Жак Маржерет.
Протестант из Бургундии, наемник, он прожил, как наемнику и положено, бурную жизнь. Он служил королю Генриху Четвертому, потом, когда во Франции установился мир, – князю Трансильвании, королю Венгрии и королю Польши. В 1600 году он оказался в России (точнее, как тогда говорили, – в Московии), в войсках царя Бориса Годунова. Судя по тому, что мы о нем знаем, воином Маржерет был неплохим, а вот верность тем, кому присягал, хранил не всегда. Зато написал о России книгу, сам попал в книги русских историков, а еще оказался героем одного из самых известных произведений Александра Пушкина.
Для европейца главные русские писатели – творцы великих романов, Лев Толстой и Федор Достоевский, и те, кто нашел слова, чтобы рассказать миру о страшном ХХ веке – Александр Солженицын и Борис Пастернак. Но для русских главный русский писатель – Пушкин, он – отец русского литературного языка, он и есть русская литература. И попасть в герои к Пушкину – большое, в некотором смысле, везение. У Маржерета получилось. Правда в трагедии “Борис Годунов” он – персонаж эпизодический, но и это немало.
Игра престолов, московская версия
Чтобы разобраться с биографией французского наемника, придется сначала поговорить о том, что в России конца шестнадцатого века творилось с престолонаследием. В 1584 году умер царь Иван Четвертый, прозванный Грозным. Великий воин, разгромивший татарские ханства, и присоединивший к владениям Москвы Казань и Астрахань. Эрудит, обладатель громадной (по меркам своего времени) библиотеки, лично участвовавший в диспутах о вере с посещавшими Россию немецкими проповедниками. Талантливый писатель, автор полемических сочинений и религиозных гимнов. А также – развратник, многоженец, садист, параноик, всюду видевший заговоры. Человек, изумивший Европу зверствами (современные царю иностранные авторы в своих трудах о России так его и называли – “тиран Московский”). Человек, жестоко казнивший и знатных бояр, и простых людей за малейшие, а часто – просто выдуманные провинности. Человек, ходивший войной на собственные города, которые подозревал в измене. После такого карательного похода богатейший Новгород настолько обезлюдел, что во время приезда заграничных послов туда специально отправляли столичных дворян – богато одетые москвичи должны были просто слоняться по улицам, чтобы иностранцы не заподозрили, в каком упадке находится город.
Старший сын царя Иван Иванович умер в 1581-м (долгое время считалось, что царь в приступе гнева убил его своими руками, знаменитая картина Ильи Репина “Иван Грозный и сын его Иван” – как раз про это, но позже историки доказали, что это неправда). Наследником стал другой сын – Федор, которого современники считали слабоумным. Теперь трудно судить, соответствовала ли эта жестокая оценка действительности, но одно достоверно – государственными делами Федор не интересовался вовсе, увлекали его только церковные службы, а еще он очень любил звонить в колокола.
Еще при жизни Грозного вошел в силу Борис Годунов. Человек не самый знатный, он сумел не только выжить при царском дворе (что тогда было задачей нетривиальной), но и стать одним из самых незаменимых для царя людей. А уж после смерти Грозного он окончательно стал первым человеком в государстве: новый царь Федор женился на его сестре Ирине, и пока Федор звонил в колокола, Годунов управлял царством московским.
У Грозного оставался еще один наследник – юный царевич Дмитрий. Он вместе с матерью, Марией Нагой, седьмой женой царя, жил в маленьком городе Угличе. Формальных прав на престол у Дмитрия не было – православная церковь разрешает вдовцу жениться во второй раз, не очень охотно дает разрешение на третий брак, но уже четвертый считает недопустимым. Грозный, разумеется, на запреты церкви плевал, от надоевших жен избавлялся с легкостью, и с такой же легкостью обзаводился новыми. Мать Димитрия была его последней любовью, их сын – незаконнорожденным. Но в жилах его текла царская кровь, с этим фактом никто не спорил. В 1591 году девятилетний Дмитрий погиб при невыясненных обстоятельствах. Злые языки утверждали, что с царевичем расправились подосланные Годуновым убийцы. Годунов организовал следствие, которое возглавил знатный боярин Василий Шуйский. В общем, неудивительно, что происшествие признали несчастным случаем.
В 1598 году умер и царь Федор, не оставив наследников. Род русских царей пресекся. Недруги – знатные московские бояре – утверждали, что Федора отравил Годунов, намекали также, что до того он при помощи колдовства или приготовленных иноземными докторами снадобий лишил царя мужской силы. Но изворотливый и хитрый Борис за счет различных поблажек для простого народа сумел стать весьма популярным, и добился того, что жители Москвы сами попросили его занять опустевший трон. Борис для вида посопротивлялся немного народной воле, да и согласился.
Маржерет в России
Новый царь отлично понимал выгоды, которые сулили контакты с Европой. Сына его, Федора – будущего наследника – обучали не только чтению церковных книг, как это раньше было принято на Руси, но также математике, географии, иностранным языкам. Дочь он намеревался выдать за одного из европейских принцев (проект провалился). Отправил обучаться в Европу нескольких молодых дворян (никто из них в последствии в Россию не вернулся). А еще – нанимал на службу разных иностранных специалистов, в первую очередь, конечно, военных. Именно так и оказался в Москве в 1600 году Жак Маржерет. Опытный наемник стал командиром кавалерийского отряда, целиком состоящего из “немцев” (то есть иностранцев – “немцами” в тогдашней России называли всех европейцев, не умевших говорить по-русски, “немых”).
Борису не везло – начало семнадцатого века стало тяжелым временем для России. Несколько неурожайных годов подряд вызвали в стране голод. Народ бунтовал, “гнев Божий” связывали с личностью Годунова, в котором видели убийцу законного наследника. А в 1603 году царство смутил страшный слух – якобы, царевич Димитрий жив и собирает в Польше войска, чтобы изгнать узурпатора и отвоевать трон своего отца.
О том, кто это был на самом деле, историки спорят до сих пор. Согласно самой распространенной версии, – Григорий Отрепьев, беглый монах, ставший в Польше слугой одного из магнатов, а потом убедивший патрона, будто он и есть чудом спасшийся от Годунова русский царевич, законный наследник престола. Поляки едва ли поверили ему всерьез, но повод затеять войну против Москвы упускать не хотели. Знатный воевода Мнишек пообещал Лжедмитрию Первому (под таким именем вошел самозванец в русскую историю) в случае успеха предприятия руку своей дочери Марины.
Началась война. И поначалу казалось, что победа достанется Годунову – в битве при Добрыничах армия Лжедмитрия была полностью разгромлена. Русские дрогнули в бою, однако иностранные наемники, среди командиров которых был в том числе и Маржерет, выдержали первый натиск польской конницы. А затем русская пехота – стрельцы – перебила из ружей и пушек польских кавалеристов. Но самозванец собрал новую армию, а через пару месяцев Борис Годунов внезапно умер. Его юный сын не сумел удержать власть, Лжедмитрий вошел в Москву и стал царем.
А Маржерет, сумевший вовремя оценить обстановку, присягнул ему на верность, и возглавил отряд его личной охраны – вооруженных алебардами и богато разряженных европейский наемников. Лжедмитрий щедро оплачивал его услуги. Но когда в Москве вспыхнул подготовленный боярами бунт, ни Маржерет, ни его воины защищать самозванца не стали. Царя убили, тело его сожгли, прахом выстрелили из пушки. На престол взошел новый царь – Василий Шуйский (тот самый, который расследовал гибель Дмитрия в Угличе по приказу Годунова). Маржерета не просто выпустили из России – Шуйский щедро наградил его, что наводит на печальные для чести французского воина мысли. Скорее всего, он был просто подкуплен заговорщиками.
Но довольно скоро в Польше появился новый самозванец, утверждавший, что он – спасшийся от московитов Дмитрий. Поляки, почувствовавшие вкус к войне и грабежам, поверили и ему тоже. Новая армия вторглась в Россию, и Маржерет был в числе оккупантов. Позже, когда ситуация совсем запуталась, польский король Сигизмунд решил захватить Россию целиком, а бояре присягнули его сыну – принцу Владиславу, Маржерет сражался в войсках Сигизмунда. Иногда – прямо-таки героически сражался. Один раз ему даже удалось спасти захвативших Москву поляков от полного разгрома.
Но Россия уже поднялась против захватчиков, народное ополчение смяло поляков, а Маржерет, изрядно разбогатевший за время войны, бежал в Польшу. Потом он оказался в Гамбурге. Сохранились два его письма оттуда. Одно – новому русскому правительству. Француз предлагал свои услуги русским, доказывая, что его опыт может пригодиться в длящейся войне с поляками. Другое – английскому королю. Маржерет писал, что если англичане дадут ему небольшой отряд, он, высадившись в Архангельске, сможет покорить всю Россию и подчинить ее Англии. Солдату удачи было все равно, за кого воевать. “Нет никаких сомнений, ваша армия будет с радостью встречена большей частью людей той страны”, – врал зачем-то француз островному монарху.
Ни русские, ни англичане ему не ответили.
Последнее упоминание о Маржерете во французских документах датируется 1619 годом. Должно быть, позже он просто умер. Он родился в середине шестнадцатого века, и был уже глубоким стариком по меркам своего времени и своей профессии.
Русские в книге Маржерета
После гибели первого самозванца французский искатель приключений вернулся из Польши на родину, и жил там год с небольшим, рассказывая о своих похождениях самым разным собеседникам – включая короля и видных историков. А в 1607 году даже издал в Париже книгу “Состояние русской державы”.
Французское издание книги Жака Маржерета
Представления об истории России у него были довольно дикие (впрочем, он ведь воин, а в то время и профессиональные европейские историки знали о России не больше). Он подробно описал географию Московии, европейскую часть которой неплохо изучил, а вот о жителях северной страны отзывался без симпатии: “У них есть также брага и прочая дешевая выпивка. Этому пороку пьянства без меры предаются все, как мужчины, так и женщины, девушки и дети; священники не меньше, а то и больше, чем другие”. Благодаря, кстати, этой фразе Маржерет попал сначала в диссертацию, а затем в одну из книг бывшего министра культуры Владимира Мединского, посвященную разоблачению оскорбительных мифов, выдуманных иностранцами о России. Наемнику от министра досталось.
Еще Маржерета поразило то, что русские, даже знатные, при ссоре не хватаются за шпаги, а бегут в суд: “Меж ними совсем не бывает дуэлей, так как, во-первых, они не носят никакого оружия, разве только на войне или в каком-нибудь путешествии, и если кто-нибудь оскорблен словами или иначе, то должно требовать удовлетворения только путем суда, который приговаривает того, кто задел честь другого к штрафу, называемому бесчестие, то есть возмещение ущерба для чести”.
Внешний вид знатных русских профессионального вояку откровенно веселил: “Надо отметить, что летом все ездят верхом, а зимой на санях, так что не совершают никаких упражнений, что делает их жирными и тучными, они даже почитают наиболее пузатых, зовя их Дородный Человек, что означает славный человек”.
Но главное, конечно, – описания битв, в которых ему довелось поучаствовать. Книга Мражерета и теперь – важный источник по истории того кровавого периода, который называют Смутой.
Кстати, Маржерет верил (или делал вид, что верит), будто Лжедмитрий – настоящий сын Грозного. Ему важно было доказать читателям, что он выбрал правильную сторону, а не просто предал Годунова.
Маржерет в русской литературе
Книгу Маржерета прочел Николай Карамзин – автор двенадцатитомной “Истории государства российского”, который в начале девятнадцатого века сумел заставить европеизированное русское дворянство интересоваться собственной древностью. Из его “Истории” Пушкин узнал про Маржерета, и сделал французского наемника эпизодическим героем своей трагедии “Борис Годунов”. Нашему гению хватило нескольких строк, чтобы показать характер сурового и смелого воина, глубоко презирающего тех, кому он служил и кого считал дикарями.
Смута стала поворотным моментом русской истории. Европа – поляки, шведы, западноевропейские наемники в войсках самозванцев – жестоко учила Московию уму-разуму. Русские на своей шкуре почувствовали, насколько эффективнее западные способы ведения войны, и весь семнадцатый век Россия пыталась постичь европейские хитрости, – прежде всего, военные, конечно, но не только. Именно благодаря Смуте Россия постепенно открылась Европе и открыла Европу для себя. Император Петр Первый не начал, а лишь продолжил, – причем, скажем аккуратно, продолжил не безупречно, процесс европеизации России, – который шел и при его отце, царе Алексее Михайловиче, и при деде – Михаиле Романове (именно в результате Смуты династия Романовых утвердилась на российском престоле).
Искатели богатств и приключений ни о чем подобном не думали, разумеется, но благодаря их жестоким действиям Россия осознала, что освоение европейского военного, политического и культурного опыта – это вопрос выживания государства.
А Маржерет для русских – навсегда теперь герой одной из самых страшных эпох российской истории и одной из самых главных российских книг.
***
“Маржерет:
Куда, куда? Allons… пошоль назад!
Один из беглецов:
Сам пошоль, коли есть охота, проклятый басурман.
Маржерет:
Quoi? quoi?
Другой:
Ква! ква! тебе любо, лягушка заморская, квакать на русского царевича; а мы ведь православные”.
Так вот и остаются в истории русской литературы. То есть в вечности.
