Александр Петриков специально для «Кашина»
Вступаем, между прочим, в череду тридцатилетних юбилеев событий 1991 года, и первая дата – почти новогодняя, ну и, как потом станет ясно, определяющая для всего года, который закончится роспуском Советского союза.
В Литве этот день называют кровавым воскресеньем, и преувеличения здесь нет – в Вильнюсе шли бои, погибали люди. Советская империя заехала на танках попрощаться с почти уже отделившейся республикой. Формальное решение о восстановлении утраченной в 1940 году независимости литовский парламент, избранный по советским законам верховный совет, принял весной 1990-го, и почти год ушел на холодную войну между Литвой и центром – обменявшись всякими обидными словами, стороны объявили друг другу экономическую блокаду, сделавшую к зиме жизнь в республике невыносимой до такой степени, что первое сепаратистское правительство во главе с харизматичной Казимерой Прунскене, пало в начале января, в Вильнюсе перед парламентом постоянно митинговали, обстановка была нервная, серьезный политический кризис был налицо.
Некоторые (в частности, Руслан Хасбулатов) считают существенным, что в те же дни американская армия начала операцию против Ирака, и можно было предположить, что и мировые лидеры, да и мировые медиа, будут увлечены «Бурей в пустыне» и не обратят внимание на очередное, уже не первое окраинное противостояние в СССР.
Так или иначе, литовский парламент сформировал новое правительство, но в тот же день еще одно правительство заявило о себе на вильнюсском заводе электроизмерительных приборов, директор которого Октябрь Бурденко провел на своем предприятии пресс-конференцию, на которой было объявлено, что всю полноту власти в Литве берет на себя Комитет национального спасения – чрезвычайный орган, состоящий из лояльных Москве представителей местной элиты.
