Иэн Брейди и Майра Хиндли в октябре 1965 года. Фото: telegraph.co.uk / Wikipedia
«Мы прибыли на болота с рассветом. Над головами кружили вертолеты и частные самолеты. Полицейские уверяли, что фотографий не будет, хотя The Sun все равно сделали четкий снимок в полный рост. Мне показалось, что за 20 лет болота сильно изменились. Многое изменилось на самом деле, что-то — только в моем воображении. Было странно снова видеть эти необъятные просторы. Я не получал удовольствия ни от прогулки через обледенелую пустошь, ни от спектакля для прессы. Однако полиция задолжала мне еще один визит сюда. Я задолжал этот визит семье, которая оказалась вовлечена. Таков мой долг. Мне нечего требовать за него, кроме внутреннего спокойствия. Меня распнут в любом случае, независимо от успеха или провала».
В начале 1987 года серийный убийца Иэн Брейди дважды посетил верещатник Сэддлуорт в Пеннинских горах на севере Англии в сопровождение конвоя из патрульных и свиты из журналистов. К тому времени его сообщница Майра Хиндли тоже несколько раз побывала на болотах — в сопровождении адвоката и в лыжной маске, чтобы минимизировать шумиху. Предполагалось, что преступники помогут отыскать тела детей, в убийствах которых они уже сознались. Только летом, после 100 дней поисков полицейские раскопали неглубокую могилу менее чем в 100 метрах от одного из известных захоронений. Внутри оказались останки шестнадцатилетней Полин Рид, первой известной жертвы Брейди и Хиндли.
Верещатник Сэддлуорт, на территории которого были найдены тела трех жертв
Фото: Parrot of Doom / Wikipedia
Признание преступников, которые до этого продолжали оправдываться, и обнаружение тела вернуло Великобританию на 20 лет назад — в середину 1960-х, когда вся страна следила за расследованием Убийств на болотах (The Moors Murders), а затем за процессом над совершившими их любовниками. Брейди и Хиндли заняли в национальном криминальном фольклоре место между двумя Потрошителями — неизвестным, который убивал в конце XIX века, и Йоркширским, Питером Сатклиффом, который терроризировал девушек на севере Англии с 1969-го по 1980-й. Психиатры, следователи, журналисты и обычные британцы безуспешно пытались понять, что стояло за зверствами неприметного клерка и его девушки, посредственной машинистки.
«Вид патрульных, обыскивающих болота в поисках тел, повлиял на целое поколение, — написал освещавший расследование корреспондент Би-би-си Питер Гулд. — Семейные фотографии с улыбающимися детьми и черно-белые снимки их убийц навсегда остались в нашей памяти. Мало какие преступления вызывали подобное отвращение. Многие считали Иэна Брейди олицетворением зла, садистом, который убивал без малейших угрызений совести. Его сообщницу Майру Хиндли судили еще более сурово».
Консерваторы и традиционалисты использовали Убийства на болотах как символ морального разложения и нравственного кризиса. Бессмысленная и нарочитая жестокость вводила в ступор, вопросы продолжали накапливаться, а политики использовали громкое расследование для раскрутки программ и привлечения избирателей. На фоне всеобщего возмущения и смятения одним из самых заметных участников кошмарного дела оказался Фрэнсис Пакенем, 7-й граф Лонгфорд, лидер палаты лордов, истовый христианин и известный активист, занимавший в разное время должности министра колоний и лорда-хранителя Малой печати.
Большинство публичных личностей жалели о приостановке смертной казни в Великобритании всего за год до поимки Брейди и Хиндли, но известный эксцентричными инициативами аристократ занял прямо противоположную позицию — призвал по-человечески отнестись к Майре и пересмотреть условия ее содержания. На протяжении нескольких десятилетий борьба высокопоставленного деятеля за гражданские права преступницы, которую журналисты назвали «самой злой женщиной Великобритании», ставила в тупик, вызывала насмешки и обвинения графа в сумасшествии.
Лонгфорд не сомневался, что Хиндли заслуживает права на прощение не меньше любого другого человека. Критики недоумевали, как вообще можно задумываться о возвращении подобного монстра в нормальное общество. Что стояло за кампанией графа — жажда славы или искреннее сочувствие, рациональный расчет или детская наивность? Как политик надеялся с помощью одного дела реформировать всю пенитенциарную систему? Почему под конец жизни Хиндли настолько разочаровалась в Лонгфорде, что оборвала практически все связи с потенциальным спасителем? Запутанные отношения политика и убийцы привлекли не меньше внимания, чем сами преступления, и подняли вопросы, выходящие далеко за рамки конкретного расследования.
