Герхард Шредер и Владимир Путин, 2018 г. / wikipedia.org
Минувшая неделя немного снизила накал украинского кризиса. Если не считать спекуляций в прессе относительно обновленного графика ядерных испытаний РФ (по версии Financial Times, февральская демонстрация мощи ядерного потенциала признана напомнить НАТО, с кем Запад имеет дело) и технической ошибки агентства Bloomberg c публикацией заголовка о вторжении России на Украину (пророческого или нет, покажет время), крупных новостей на эту тему фактически не было.
Администрация Джо Байдена, по словам пресс-секретаря Джен Псаки, пока не станет использовать слово «неминуемый» применительно к возможному вторжению России на Украину. «Определенно, не думаю, что есть что-то, что может усилить страх за немедленную атаку», — заявил чуть ранее Жозеп Боррель. Уверенность главы дипломатии Евросоюза на выходных подтвердили источники сразу нескольких изданий, включая The Washington Post, The New York Times и Reuters: Россия сосредоточила у границ с Украиной «примерно 70% боевой мощи», которая, по оценкам неназванных американских чиновников, «потребуется для полномасштабного вторжения». Отмечается при этом, что Россия «направляет больше батальонных тактических групп на границу со своим соседом» — за последние две недели их число возросло с 60 до 83, и еще 14 находятся в пути. Приведены даже оценки количества потенциальных жертв со стороны военных и гражданского населения в результате боевых действий.
Впрочем, семьдесят процентов — все же не сто. И это означает, что у всех есть время, чтобы лучше просчитать последствия наихудшего сценария, реализацию которого со своей стороны Москва, однако, категорически отрицает. В экономической сфере центральным вопросом остаются санкции и логически вытекающие из них требования внешнеторговой диверсификации. Хотя Россия и Евросоюз, естественно, по-разному смотрят на путь к достижению баланса в критически важной для обеих сторон сфере — энергетической.
Выбор Кремля на неделе был отчетливо обозначен итогами визита президента Владимира Путина в Пекин. «Роснефть» и «Газпром» подписали контракты на продажу углеводородного сырья впечатляющих объемов Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC). Компания Игоря Сечина — о поставках 100 млн тонн нефти через Казахстан в течение десяти лет, а монополия Алексея Миллера — об увеличении совокупного объема поставок до 48 млрд кубометров ежегодно, в том числе, по короткому «дальневосточному» маршруту.
Контрактная цена на газ официально никогда не раскрывалась, при этом аналитики не сомневаются, что она более чем выгодна для КНР. Согласно данным Wood Mackenzie, в августе прошлого года трубопроводный газ из России в Китай стоил вдвое дешевле, чем из Мьянмы, на 30% — чем из Туркменистана и более чем на 10% — чем из Казахстана и Узбекистана. «Такой скидки на российский газ нет даже у президента Лукашенко», — цитировали «Ведомости» главного стратега ИК «Арикапитал» Сергея Суверова.
Президент РФ Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин / kremlin.ru
Ставка на Китай делается в пику все более проблемному энергетическому партнерству Москвы с ЕС — при том что еще в 2019 году на долю российского газа приходилось 45% европейского рынка. Как отмечает директор группы по природным ресурсам и сырьевым товарам агентства Fitch Дмитрий Маринченко, в результате новых договоренностей с Пекином газовый рынок в Европе обещает стать еще более дефицитным. Продолжая поставлять газ в Европу по долгосрочным контрактам, «Газпром», вероятно, еще больше сократит количество газа, продаваемого по спотовым сделкам и сверх минимальных контрактных объемов.
Причины и следствия энергетического кризиса, в котором глава Международного энергетического агентства (IEA) Фатих Бироль открыто обвинил Москву, снова и снова убеждает европейцев, что зависимость от Кремля является неприемлемой. В конце января Брюссель и Вашингтон выпустили совместное заявление, в котором сообщили о работе «над бесперебойными, достаточными и своевременными поставками природного газа в ЕС», чтобы избежать дефицита, который может возникнуть, «в частности, в случае нового российского нападения на Украину». Выступая в Европарламенте, французский президент Эмманюэль Макрон, который сегодня прилетает в Москву для переговоров с Путиным, призвал «создать условия для укрепления независимости от России» («Когда я смотрю на наш импорт газа, [то вижу, что] мы не являемся независимыми»). На неделе в схожей тональности выступил и германский вице-канцлер, министр по делам экономики и защиты климата Роберт Хабек. Он считает запуск «Северного потока-2» стратегической ошибкой, движением в неверном направлении — противоположном национальным интересам:
«С геополитической точки зрения «Северный поток-2» усиливает не только зависимость от российского газа, но и сосредоточенность на одном пути поставок, который является чрезвычайно уязвимым. «Северный поток-2» повышает необходимость диверсифицировать источники нашего газоснабжения. События последних недель и конфликт на востоке Украины усилили нашу обеспокоенность тем, что поставки Россией газа противоречат германским интересам». / «Германия подтвердила свою позицию: если поставки энергоресурсов используются в качестве оружия, это будет иметь последствия для газопровода», — отметила глава немецкого МИДа Анналена Бербок в ходе своего январского визита в Москву.
Звучит все это вполне угрожающе. Но, с другой стороны, поиски альтернатив дешевому российскому трубопроводному газу в ЕС до сих пор оказывались тщетными. Отказ Европы от него в перспективе ближайших пяти-десяти лет аналитики объявляют невозможным. Риски войны на Украине, конечно, не позволяют недооценивать решимость европейских политиков продолжать работать над выходом из ситуации — даже безотносительно усилий в рамках зеленой повестки и долгосрочной стратегии энергоперехода. Однако в менее драматических обстоятельствах текущие события к какому-нибудь 2032 году имеют все шансы отправиться в «архив», а за это время успеет смениться целое поколение политических лидеров демократической Европы. Что это будут за люди? Как они будут смотреть на внешне непреодолимые противоречия с Кремлем? Будут ли так же неистово верить в европейскую солидарность и последовательно проводить политику, направленную на преодоление энергетической зависимости от токсичного режима в Москве? Новость минувшей недели о том, что бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер номинирован в совет директоров «Газпрома» — одновременно являясь последние пять лет председателем совета директоров «Роснефти» — кажется, дает нам смутный намек на возможный вариант ответа. В свежих Хрониках госкапитализма:
Герхард Шредер и Владимир Путин, 2001 г. / wikipedia.org
