«Полтавская битва»
Александр Коцебу / Государственный Эрмитаж / Wikipedia
В начале лета в России много говорили о закончившейся три века назад Северной войне. Тон дискуссии задал президент страны Владимир Путин на встрече с молодыми предпринимателями и учеными. По мысли действующего главы государства, «[С тех пор] почти ничего не изменилось. Удивительно!» Путин пояснил, что Северная война для России носила справедливый характер, так как первый русский император Петр I «ничего не отторгал, он возвращал».
Такую точку зрения трудно не признать слишком упрощенным пониманием одного из самых запутанных конфликтов в отечественной истории. Два десятилетия той войны охватили обширное пространство от балтийских вод до украинских степей. Здесь калейдоскопом сменяли друг друга победы и поражения, дипломатические переговоры и предательство союзников, судьбоносные реформы и стратегические просчеты с разных сторон.
Главный итог этих событий известен — Россия стала внешне европеизированной империей, при боеспособной армии и с новой, построенной на западный манер столицей.
Но вопросов Северная война оставляет куда больше. Правда ли, что шведы когда-то были теми еще фанатиками-имперцами? Если да, то тогда они сами напали на Россию, а мы лишь оборонялись? Но почему в итоге площадь страны выросла, притом за счет никогда не входивших в состав страны территорий? И как боевые действия против скандинавской страны дошли до территории Украины?
Сейчас королевство, была — империя
В XXI веке кажется нелепой сама мысль, что Швеция с кем-то воевала, да еще и целых два десятилетия. Это ведь уютное кофейно-булочное королевство «Икеи», мультикультурализма и здорового образа жизни. Но Швеция отнюдь не всегда представляла собой миролюбивую идиллию.
XVII-XVIII века местные историки называют Stormaktstiden — Великодержавие. Шведское государство тогда непрерывно воевало: сначала с соседями-датчанами, а затем и за пределами Скандинавии. Не случайно в европейской традиции Северную войну называют Великой северной. Просто «Северной» называют любую международную схватку с участием шведов того времени — их набралось почти с десяток.
Шведские короли и полководцы видели Балтийское море внутренним озером для своей страны. По их мысли, имперские амбиции Стокгольма легитимизовало лютеранство. Ведь единственно верной версии христианства коренные финские и балтийские народы не могли обучить какие-нибудь паписты-поляки или тем более русские схизматики.
В конце XVII века до великошведской мечты оставалось рукой подать. Империя включала в себя нынешнюю территорию королевства вместе с нынешними Финляндией, Эстонией, Латвией, Ленинградской областью РФ и несколькими землями в Германии. Какое-то время шведы даже владели небольшими колониями в Африке и Северной Америке.
Армия северного королевства того времени считалась образцовой для всей Европы. Шведы раньше других освоили линейную тактику и научились эффективному взаимодействию пехоты, конницы и артиллерии на поле боя. Именно здесь одними из первых иррегулярное войско заменили полноценной армией на основе всеобщей повинности. В 1680 году король Карл XI провел серию реформ: он ограничил дворянское землевладение в пользу государства, чтобы содержать регулярные вооруженные силы. Правитель поделил всю страну на округа-индельты.
В мирное время их жители обеспечивали содержание одного земляка-солдата. В войну, по необходимости, индельта поставляла королю новых рекрутов. Причем уроженцы одной местности служили вместе, что дополнительно сплачивало солдат на уровне целых полков. На поля битв они сразу не попадали — новобранцы обязательно проходили через длительную муштру.
При этом шведские войска времен Великодержавия так и не стали абсолютно мононациональными. В разгар Великой северной войны армия на четверть-треть состояла из иностранных добровольцев и представителей покоренных народов, в том числе и русских ижорцев.
Весь этот опыт потом активно перенимал Петр I. Русский монарх, почти все правление которого заняла война со Швецией, считал именно противника образцом в организации военной и гражданской жизни. Так что когда в 1709 году, после победы под Полтавой, Петр, обращаясь к пленным шведам, поднял тост «за наших учителей», он совсем не бравировал.
