Владимир Путин, 2000 г. / kremlin.ru
На неделе Евросоюз продолжил обсуждение дополнительных мер санкционного давления на Кремль на фоне войны в Украине, которая продолжается уже почти год (готовится, как известно, десятый пакет). Ключевое слово здесь «дополнительные», поскольку основные санкции уже приняты и к настоящему времени вступили в силу. Наиболее чувствительными ограничениями оказались те, что нацелены на российский сырьевой экспорт — в первую очередь, нефти и нефтепродуктов из РФ. Неверно, впрочем, считать, что эффективность такой политики была очевидной с самого начала. Зависимость от российских энергоресурсов — и, в частности, от не попавшего под европейские санкции газа, поставки которого в преддверии зимы резко сократились по воле Москвы — внушала тревогу и вносила известный раскол в позицию политиков ЕС. Перспектива замерзания европейских городов представлялась реальной не только «Газпрому»: как минимум, до середины осени казалось, что энергетический кризис неизбежен — а вместе с ним и рост социального недовольства, подрывающего решимость руководства стран Евросоюза в их дальнейшей поддержке Украины. Но прогнозы не сбылись. Вместо этого ситуация значительно ухудшилась в первую очередь для самой России. Здесь вовсю стали проявляется последствия агрессивной стратегии президента Путина, собственноручно разрушившего систему европейского сбыта, надежно служившую Москве еще с советских времен. Какие потери здесь и сейчас несет страна в этой энергетической войне, уже объявленной аналитиками проигранной Кремлем?
