Митинг в поддержку Украины в Мюнхене
Фото: IMAGO / Wolfgang Maria Weber / Global Look Press
Эмиграцию из России после начала войны в Украине называют крупнейшей с момента распада СССР. К середине августа 2022 года страну могли покинуть до 800 тысяч человек. С конца сентября 2022 года, после объявления мобилизации, из России выехало еще несколько сотен тысяч. По мнению директора российской программы Фонда Эберта Алекса Юсупова, этот процесс пока нельзя называть «волной эмиграции», так как он еще не завершен, ему больше подходит понятие «исход». Политолог рассказал Фариде Курбангалеевой, чем этот процесс примечателен и важен, как будет меняться отношение к эмигрантам в странах пребывания и на родине, с какими сложностями столкнутся уехавшие и оставшиеся и смогут ли они в итоге построить «прекрасную Россию будущего».
«Для представителей гражданского общества основным фокусом остается то, что происходит в России»
— Чем уникален сегодняшний исход россиян из страны по сравнению с предыдущими?
— Есть действительно несколько уникальных вещей. Во-первых, это первое миграционное движение из [постсоветской] России, которое по своей природе в первую очередь политическое. Понятно, что можно вспоминать Октябрьскую революцию, но это было очень давно.
Такого не было в мире, чтобы средний класс — там разные прослойки, но в целом это образованный, мобильный средний класс с определенными средствами — в таком масштабе уходил из страны по политическим соображениям. Причем это не беженцы, которые бегут от полицейского государства или индивидуального преследования, а просто люди, которые понимают, что жить в России из-за репрессий, мобилизации или из-за того, что дети пойдут в школу, где начинается идеологическая обработка, для них неприемлемо. То есть это количество, помноженное на социальный характер, помноженное на политическую мотивацию.
Второе — это то, что связи не обрываются. Несмотря на все сложности, связанные с санкциями, ограничениями цифровых каналов и закрытым небом, люди не пропадают насовсем. Раньше, когда они садились на пароход и переплывали через Атлантический океан, это действительно было навсегда. Сейчас «навсегда» вообще ничего нет. При изменении ситуации в России люди могут вернуться в течение нескольких часов или одного дня.
Потому это в первую очередь не эмиграция, а такой переход в аутсорсинг. Мне кажется, в этой метафоре больше правды.
Для представителей гражданского, медийного, политического общества основным фокусом остается то, что происходит в России. И не терять этого — важная и сложная задача, такого раньше не было.
— Наверное, это в целом характерно для современных эмиграционных процессов?
— Однозначно это не только про россиян, а про любых людей. Я занимаюсь подобными историями в афганском и в иранском контекстах. Хорошая история есть про 1982 год: в Ливане идет гражданская война, люди говорят: «Пересидим, переживем ее на Кипре в отеле», 2020 год — они все еще находятся там. Потому что есть несколько универсальных паттернов поведения людей, которые вынуждены куда-то свою жизнь переносить.
