Владимир Путин / kremlin.ru
По меркам турбулентной эпохи СВО минувшую рабочую неделю — вплоть до пятницы — можно было бы считать образцово деловой для Кремля. Президент Путин был необычайно активен в последние дни, уделяя внимание различным участкам социально-экономического фронта.
Так, в четверг Путин пламенно выступил на съезде РСПП, где, напомнил олигархам о том, как уверенно Россия справляется с трудностями и как стремительно загнивает Запад:
«Пророчили нам депрессию и спад потребительского сектора, обещали пустые полки магазинов, массовый дефицит товаров, провал сектора услуг. Однако жизнь по-другому распорядилась. Сами западные страны в полный рост столкнулись с такими же проблемами <…> предлагают своим гражданам вместо салата и помидоров перейти на репу».
Не обошлось и без привычного сигнала капитанам бизнеса, хотя это уже, скорее, больше походило на ультиматум. В РФ, заявил Путин, открываются «огромные возможности практически для любого направления деятельности, для любого бизнеса», которому стоит ориентироваться «не только на извлечение какой-то выгоды, на сверхпотребление, но и на общественное благо». Деньги лучше направлять на «дороги, больницы, спортивные и культурные объекты».
«И главное, — обратился Путин с молчаливо внимающему ему залу, полному миллиардеров и мультимиллионер, чьи состояния за последний год подверглись беспрецедентной эррозии, — ответственный российский предприниматель — это настоящий гражданин России, своей страны, гражданин, который понимает и действует в ее интересах, не прячет активы в офшорах, а регистрирует компании здесь, в нашей стране, не попадает в зависимость от чужих властей. Вы знаете, я часто — мы же со многими здесь многие годы знакомы, и часто очень слышал: там [на Западе] надежнее. А теперь?».
Владимир Путин / kremlin.ru
А теперь… предстояла очередная будничная пятница, в ходе которой у Путина был намечен телефонный разговор с белорусским коллегой Александром Лукашенко («обсуждались вопросы торгово-экономического взаимодействия») и президентом Боливии Луисом Арсе («предметно обсуждены ключевые направления развития двусторонних отношений, в том числе <…> в области высоких технологий»). Еще было оперативное совещание с постоянными членами Совбеза, а также короткое общение по видеосвязи с Василием Анохиным, и.о. смоленского губернатора. Его предшественник на неделе неожиданно подал в отставку, и лучшей заменой, в представлении Кремля, оказался 38-летний уроженец Москвы. Впрочем, как заверил Анохин, он «там действительно работал, жил, создал семью на Смоленщине и курировал такие важные вопросы, как финансы, бюджет, развитие экономики, и прилагал максимальные усилия для того, чтобы обеспечить качественную, достойную жизнь смолян, и работал на благополучие жителей области», — доложил новый руководитель области, традиционно одного из беднейших регионов страны.
Чем примечательна вся эта рутина президента? Тем, что она непосредственно предшествовала событию принципиально иных масштабов — публичному заявлению Международного уголовного суда в Гааге о выдаче ордера на арест Владимира Путина (вместе с уполномоченной по правам ребенка Марией Львовой-Беловой), который, как следует из судебного релиза, «предположительно несет ответственность за военное преступление». В полной мере понимая всю техническую условность такого решения — никто ведь всерьез не ожидает какого-то заметного снижения уровня личной безопасности российского лидера (напротив, тот, вероятно, еще больше повысится до каких-то уже совсем заоблачно параноидальных высот) — мы, тем не менее, не можем недооценивать долгосрочных политических последствий новости.
Как ни крути, увещевать российских олигархов, отставлять и назначать губернаторов, обсуждать с иностранными политиками торговые связи или, к примеру, писать статьи вроде «Россия и Китай — партнерство, устремленное в будущее», накануне вышедшей в «Жэньминь Жибао» — все это теперь будет делать человек, официально признанный одним из самых влиятельных международных институтов подозреваемым в военных преступлениях.
И, пожалуй, еще одна сентиментальная деталь. Нам доподлинно неизвестно, питает ли Путин к Германии какие-либо особые ностальгические чувства, учитывая проведенные в ней годы молодости, и надеялся ли он снова там побывать, несмотря на то, что успел нанести в эту страну наибольшее число визитов (18), чем куда бы то ни было за пределами ближнего зарубежья. Но если подобные планы и брезжили на периферии путинского создания, то сбыться им уже не суждено. «Мы немедленно выполним требование Международного уголовного суда и возьмем под стражу президента РФ Владимира Путина, если его нога ступит на территорию Германии, поскольку ФРГ подчиняется юрисдикции суда», — заявил глава немецкого Минюста Марко Бушман в воскресном интервью газете Bild am Sonntag. И остальные страны Европы, включая, например, Австрию, скорее всего, придерживаются по данному вопросу той же позиции.
Владимир Путин на свадьбе министра иностранных дел Австрии Карин Кнайссль и Вольфганга Майлингера, 2018 г. / kremlin.ru
Москва отреагировала ожидаемо: глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин «поручил дать правовую оценку заявлениям министра юстиции ФРГ об аресте граждан РФ». Но это, в общем-то, пустая формальность, а прежнюю жизнь назад уже не вернешь: никак больше «пеших прогулок по хорошо знакомым Владимиру Путину улицам Дрездена» и зажигательных танцев на свадьбе главы австрийского МИДа. Все это теперь в прошлом. В свежих Хрониках госкапитализма:
