Вильнюс, вид на исторический центр города с колокольни Вильнюсского университета
Wikipedia.org / Iw.stanchuk / CC BY-SA 3.0
Перебравшись в Вильнюс из-за войны, четверо психологов из России решили создать НКО для помощи другим релокантам. Весной нынешнего года они запустили проект «Форма участия», сейчас собирают комьюнити психологов и ищут финансирование, чтобы хоть частично закрыть потребность в профессиональной поддержке тех, кто переехал. Клинический психолог и один из создателей «Формы участия» Егор Бурцев рассказывает, что гложет российских мигрантов и как им помочь.
— Егор, каково сейчас релокантам в Вильнюсе?
— Судя по нашему недавнему исследованию, не очень хорошо. У более чем 50% депрессивные проявления. Более 80% после начала войны нуждались в помощи психолога — и далеко не все ее получили, в первую очередь из-за денег. 86% говорят, что после начала войны у них усилилась тревожность. У 70% появились или усилились депрессивные состояния, у 55% появилось непреходящее чувство страха, 45% все время прокрастинируют.
Многие оценивают свое состояние много лучше, чем состояние окружающих: срабатывает «синдром спасателя», которому очень подвержены активисты и правозащитники, а таких среди уехавших очень большая доля.
Цель исследования была оценить, насколько местному комьюнити нужна помощь — и какая именно. Мы с коллегами предположили, что у людей высокая тревожность, высокий стресс и не совсем адекватная оценка своей способности адаптироваться. Все так и оказалось. Мы специально оставили пункт, где можно было написать дополнительно, что беспокоит отвечающего. Обычно такие пункты никто не заполняет — а сейчас из 114 опрошенных заполнили 88. Пункт предлагал поделиться своей болью. Людям больно — в этом легко убедиться, читая их цитаты.
«Боль за то, что я не могу помочь своей семье спастись так, как спасла саму себя. Боль за то, что я никогда не смогу вернуть свою социальную жизнь в том виде, в каком она была до февраля 2022 года»
«Мне кажется, что я виновата в том, что я из России, которая убивала и убивает людей
— Состояние людей как-то изменилось с момента переезда?
— Свое состояние на момент переезда люди оценивают эмоционально: в основном или как плохое, или как хорошее. Сейчас 40% пишут, что оно «никакое». Люди рассказывают: мы ждали, что вырвемся из России — и все будет хорошо. Но после первой эйфории начинаются провалы. Нужно легализоваться, найти основания остаться. Язык незнакомый, правила непонятны, все, что работало раньше, уже не работает, связей нет, зато есть ощущение бесправия. Неясно, что будет с той частью жизни, что осталась в России и давала опору там, — любимый дом, пожилые родители, домашние животные, наконец.
Диагностика тревожных расстройств в клинической практике заключается в том, что мы смотрим на отношение клиента к будущему. При тревожном расстройстве будущее вызывает у людей чувство неопределенности, страха, паники. Сейчас ни у кого нет определенности на рациональном уровне: будущее стерто, там не найти точек опоры. Вильнюс — дружелюбный город, Литва — поддерживающая страна, но граница рядом, ситуация может измениться в любой момент: примут новые законы, и придётся искать себе новое пристанище. А сил на переезд у многих уже нет.
«Я боюсь не успеть к маме в Россию, если с ней что-то случится. Еще я боюсь лишиться ресурсов — работы, финансов, сил»
Стресс истончает внутренний ресурс, который мы и так активно тратим, создавая новый дом, работая на пределе сил, чтобы позволить себе жизнь за границей. Рано или поздно наступает стойкий упадок сил, или астения: человек ощущает постоянную усталость и при этом чувствует, что внутри него постоянно работает тревожный моторчик. Пропадает чувство радости и счастья, портится сон. От астении очень короткий шаг к тяжелой депрессии.
— И что с этим можно сделать?
