Похороны 465 опознанных в 2007 году жертв резни в Сребренице
I, Pyramid, CC BY-SA 3.0 / Wikipedia
Сослуживцы преподнесли Ратко Младичу югославский полуавтоматический пистолет Zastava в знак уважения, когда тот окончил военную академию в Белграде лучшим кадетом в классе. Сербский военачальник хранил оружие у себя в кабинете и регулярно обещал родным и друзьям, что выстрелит из него лишь в одном случае — если у него родится внук. До тех пор пистолет оставался в ящике стола и дожидался своего часа.
Однако планы Младича не сбылись, и когда из него выстрелили, ни дочь, ни сын генерала еще не стали родителями. С его помощью лишила себя жизни 24-летняя дочь главнокомандующего армии Республики Сербской Ана. Некоторые предполагали, что из всего оружия, хранившегося в доме, она воспользовалась тем, которым отец дорожил больше всего, чтобы указать на него как на косвенного виновника суицида.
«Это было символическое действие, — считает писательница Клара Усон, которая исследовала обстоятельства самоубийства Аны для своей книги. — Как будто она хотела сказать отцу, что покончила с собой из-за него. Ратко Младич потом говорил, что его дочь никогда не застрелилась бы из пистолета, который так много значил для него».
Младичу и его окружению казалось невероятным, что «ангел», как он называл Ану, не просто лишила себя жизни, но и сделала это способом, который гарантированно причинил бы ему больше всего боли. Многие люди, далекие от семьи и не разделявшие мировоззрение генерала, наоборот, считали случившееся наиболее логичным исходом событий последних лет. Волна насилия, которую генерал за последние годы сделал смыслом своей жизни, обратилась против него самого и принесла трагедию в его дом.
Впрочем, даже если Ана хотела таким радикальным способом показать отцу степень своего несогласия с его взглядами, «исправить» Ратко не получилось. Напротив — после смерти дочери он погрузился в войну с еще большим энтузиазмом. Уничтожение босняков, которых он называл турками, казалось, стало единственным смыслом жизни Младича. Военные преступления участились и обрели еще больший масштаб. Генерал хоть и не признавал принятую версию о гибели дочери, но, обрушивая жестокость на мирное население Сараева и других населенных пунктов, как будто пытался отвлечься от мыслей о том, что именно его действия косвенно привели к поступку Аны.
