«Портрет Александра II на смертном одре», портрет кисти Константина Маковского, 1881 год
Изображение: Wikipedia
Затёртая истина гласит, что у истории не бывает сослагательного наклонения. Однако она никогда не мешала фантазировать миллионам насчёт иного исхода знакомых событий. Каким был бы мир после победы Наполеона при Ватерлоо? Что, если бы Франция и Британия отправили свои войска в помощь американским конфедератам? И как мы бы жили, если б Третий рейх пережил Второй мировую войну? Завораживает само странное ощущение, что многое вокруг нас сегодняшних могло быть совершенно иным — и всё из-за пролетевшего мимо пушечного ядра, невовремя отданного генералом приказа или скверного настроения, в котором в важный день проснулся конкретный политик.
В российской истории есть одна такая не самая очевидная развилка. 1 марта 1881 года в Санкт-Петербурге от рук леворадикалов из «Народной воли» погиб император Александр II — человек, уже отменивший в России крепостное право и настроившийся дать своей стране если не полновесную конституцию, то хотя бы демоверсию к ней. Гибель монарха привела к откату проекта, закручиванию гаек внутри империи и скрытому росту напряжённости в обществе.
Притом первомартовскую трагедию трудно назвать роковой случайностью. На императора покушался не фанатик-одиночка. В течение нескольких лет за ним охотилась немаленькая организация с многотысячным активом и филиалами в нескольких городах империи. Неприятный парадокс: никого из российских царей собственные подданные не пытались убить столь истово, как Александра II — правителя, который как никто другой соглашался с идеей ограничить собственную власть.
Жестокий броманс
Читавшие «Статского советника» Бориса Акунина без труда вспомнят главного антагониста произведения, генерала Глеба Пожарского. Этот князь, занимая крупный полицейский пост в Петербурге конца XIX века, ловко строил свою карьеру через тайную помощь революционерам-боевикам. Личность Пожарского и его бесславная сюжетная арка могут показаться авторским вымыслом. Однако у генерала имелся прототип в реальной российской истории.
В 1883 жандармскому подполковнику Георгию Порфирьевичу Судейкину исполнилось 33 года. Его карьера развивалась стремительно: в полицейском мире Российской империи этот офицер считался одним из лучших в борьбе с народовольцами. В конце 1870-х Судейкин зачистил революционное подполье в Киеве, после чего получил перевод в Санкт-Петербург. В столице ему доверили пост инспектора местного Охранного отделения, органа политического сыска.
Георгий Судейкин, 1880-е годы
Фото: Wikipedia / Richard Pipes «The Degaev Affair: terror and treason in tsarist Russia»
Подполковник считался мастером перевербовки. Поговаривали, что ему хватало пары бесед, чтобы превратить в своего осведомителя самого истового революционера. Мол, я сам либерал, немного вам даже сочувствую, а вот мои сослуживцы сплошь крепостники и держиморды, никто вам больше не поможет. Звучит примитивно, однако это работало.
В 1882 году так вышло со схваченным 26-летним народовольцем Сергеем Дегаевым — одним из многих сопричастных к убийству государя Александра Николаевича. Арестант, после недолгих запирательств, начал сдавать вчерашних товарищей целыми списками. Что руководило предателем? Прежде всего, Судейкин держал его на крючке через пойманных ранее жену и младшего брата. Вдобавок, Дегаев очевидно страдал от нереализованных амбиций.
Ещё недавно он служил артиллерийским офицером — разжаловали за политическую неблагонадёжность. Но и в «Народной воле» Сергей в лидеры не вошёл. Несмотря на все его старания, его так и не приняли в Исполнительный комитет, коллективное руководство движением.
«Вы знаете, что за ничтожества составляют так называемую партию. Ведь я был один на всю Россию. Не считать же Веру Фигнер! Я её очень люблю, но какая же она деятельница! Я мог надеяться как-нибудь вырастить организацию из толпы этих плохеньких новобранцев. Но вот я выбыл из строя. Теперь всё пропало»
— Сергей Дегаев (со слов народника Льва Тихомирова)
У Тихомирова встречалась и ещё более смелая версия насчёт того, что скрепило странный союз жандарма и народовольца. Якобы Судейкин предложил Дегаеву сдать бесполезных и антипатичных однопартийцев, оставить в подполье нужных и узким кругом проводить «акции» против тех, на кого укажет подполковник: например, главы МВД графа Дмитрия Толстого, или директора департамента полиции Вячеслава Плеве.
Сергей Дегаев, начало 1880-х годов
Фото: Wikipedia / Richard Pipes «The Degaev Affair: terror and treason in tsarist Russia»
Непонятно, действительно ли Судейкин хотел подсидеть и одновременно подорвать собственное начальство. Возможно, жандарм таким образом хотел примирить своего визави с остатками совести, исподволь внушить, что он всё же не совсем предал революционное дело. Однако развязка броманса вышла трагической. Дегаев ухитрился связаться с остатками исполкома «Народной воли», и 16 декабря 1883 года подосланные им киллеры на конспиративной квартире забили Судейкина ломами насмерть.
Дегаев же бежал в Америку, где создал себе новую личность. Сменив несколько мест проживания, он под именем Александра Пелла осел в Южной Дакоте, став там университетским профессором математики. Историческую родину бывший народоволец показательно не любил. Узнав об Октябрьской революции и Красном терроре, Пелл-Дегаев бросил:
«Проклятая Россия: даже освободившись, она не даёт людям жить».
Какая мрачная ирония: человек, изначально состоявший в организации, превозносившей самобытность России и обличавшей западный мир, свои лучшие годы провёл в самом эпицентре этой тлетворной вселенной.
