Сегодня майора Евсюкова приговорили к пожизненному заключению. Это вполне нормально, органично. Хорошо, что не расстрел. Слава богу, у нас нет смертной казни. А меньше, чем пожизненное, давать просто невозможно. Любой другой приговор был бы вызовом общественному мнению и представлениям о добре и зле. Иного наказания человеку, который просто пошел снимать стресс, стреляя в соотечественников в супермаркете, я представить не могу. Это знак, что даже наша судебная система имеет отношение к реальности. Говорить о том, что таким образом можно избавиться от критики в адрес милиции, было бы очень наивно. Все-таки мы не в XVII веке живем, когда на вилы толпы бросали очередного боярина. Людям не жертвы нужны, а порядок и законность. В этом смысле куда более значимо даже не наказание этого милиционера, а вчерашнее увольнение генералов. Не столько суд, сколько решение главы государства. Ведь у суда просто не было другого выхода. Вообще в свете того, что сделал он и евсюковы меньшего масштаба, ясно, что МВД надо менять. Проблема в том, что в рамках путинской системы ценностей появилась опричнина, которая действует опричь закона и подчиняется только высшим указаниям. Эта опричнина земщину метелит там, где считает нужным, – для душевного развлечения и зарабатывания денег. В принципе, это знак глубокой болезни вертикальной системы, которая строится не на следовании норме закона, а на исключительной лояльности опричников вышестоящему руководству, которое в обмен на эту лояльность позволяет опричникам обогащаться, нарушать закон и прикрывает их от требований общественности. Проблема фундаментальная. Модель, которую строил Путин, опирается не на закон, а на личную преданность, корпоративную преданность. Если угодно, это сродни мафии, где свои прощают своих, своим разрешают нарушать общепризнанные нормы, а взамен требуют соблюдения внутригрупповых правил, которые ценятся выше напечатанных. Такую систему создавал и Сталин, когда говорил, что партия похожа на орден меченосцев, – людей, свободных от законов, но почитающих превыше всего законы партийные. Медведев понимает, что ситуацию надо менять. Он ограничен в своих действиях по понятным причинам. Нургалиев был назначен Путиным, Нургалиев корнями растет из системы ФСБ. Соответственно, это креатура и номенклатура Путина. Согласно корпоративной «этике», путинских людей Медведев трогать не имеет права, а трогать надо, потому что под Нургалиевым милиция разложилась глубже, чем когда бы то ни было. Трогать самого Нургалиева нельзя – это будет вызов Путину и скандал в великой властной корпорации. Поэтому президент действует единственным возможным способом – оставляет Нургалиева, но увольняет наиболее одиозных, засветившихся генералов. Таким образом, он действует в рамках все той же путинской стратегии: отрезает человека от его корней, соблюдая символическую лояльность Путину. Так что, во-первых, это рационально, во-вторых, свидетельствует о том, что во властной корпорации нарастает ценностный конфликт. Если жить по законам, нужны честные выборы, чтобы люди не приватизировали собственность через фирмы-однодневки, чтобы все процессы были прозрачны и подчинялись независимому суду. Тогда сломается принцип вертикали, когда верховный владыка контролирует все: собственность, суды, прессу, выборы, политические партии. Исходя из рациональных предложений, президент понимает, что ситуацию надо адаптировать к реальности, а для этого вертикальная модель, которую построил предшественник, должна быть разрушена. Вот мы и получаем промежуточное решение, и никакого другого мы сейчас получить не могли бы. Могли бы иметь систему советскую, когда вообще ничего не делается. А так президент делает то, что может, в рамках той системы, в которой он существует. То, что он решился на этот шаг, говорит о том, что он чувствует себя влиятельным, серьезным, самостоятельным президентом. Спустя два года после выборов Медведев вошел в статус первого лица государства и чувствует себя не только преемником, а серьезным политиком.