Грузия ликует, считая результаты саммита в Лиссабоне своей дипломатической победой. В резолюции Парламентской ассамблеи НАТО, которая предваряла лиссабонский форум, содержится термин «оккупированные территории» в применении к Абхазии и Южной Осетии. Обама встретился с Михаилом Саакашвили. Итоговая декларация натовского саммита подтвердила приверженность курсу «открытых дверей» для Грузии. Комментарии официальных лиц и экспертов в Тбилиси исполнены удивительного оптимизма: сближение России и НАТО создает новые гарантии безопасности для Грузии, фиксация термина «оккупация» заставит Россию рано или поздно вывести свои войска с грузинской территории, приверженность политике «открытых дверей» означает, что Грузия прошла еще один значительный отрезок на пути к членству в НАТО. Все три тезиса, которые растиражированы грузинскими СМИ, лишены всякого смысла. О том, что безопасности Грузии сегодня ничего не угрожает, грузинские политики знают хорошо. Сейчас Москва не может позволить себе начать новую войну, поскольку в этом случае она моментально попадает в разряд стран-изгоев. Политические и финансовые издержки такого развития событий были бы катастрофическими для России. Но главное, у Кремля полностью отсутствуют политические и военные задачи, решение которых потребовало бы развязать в Грузии боевые действия. Но угроза новой войны – мобилизующий фактор, помогающий решать внутренние проблемы. И поэтому абсолютно логична попытка убедить общество в том, что, благодаря точной настройке внешнеполитической доктрины Грузии, совпадающей с западной политической конъюнктурой, уровень военной опасности удалось понизить. Но в результате разговоры о том, насколько выгодно Грузии сближение России и НАТО, оборачиваются лицемерной риторикой, попыткой изобразить победу там, где ее никогда не было. На самом деле, нынешняя грузинская власть, если судить по тому, какие усилия она прилагает, чтобы транспортировать во внешний мир образ России как страны-оккупанта и империалистического монстра, была бы, скорее, заинтересована в полном блокировании российско-западных контактов и осуждении российской политики западными странами. Собственно, в Тбилиси этого никогда не скрывали раньше, да и сейчас механизм формирования негативного восприятия России во внешнем мире работает круглосуточно. На прошлой неделе, к примеру, грузинские депутаты заявили, что на государственном уровне разработан план по срыву Олимпиады в Сочи и что в этом грандиозном мероприятии будут принимать участие различные ведомства, министерства, государственные структуры Грузии. Поэтому тезис о выгодном для Грузии сближении России и НАТО придуман для того, чтобы замаскировать глубочайшее разочарование грузинской власти ожидавшимися результатами лиссабонского саммита. Что касается термина «оккупированные территории», то понять, как его фиксация может привести к деоккупации, также решительно невозможно. Предположим, что Михаил Саакашвили и хор дружественных экспертов правы в том, что Россия, будучи названа оккупантом, наконец признает факт оккупации и выведет войска. Очевидно, что и в этом случае шансов на возвращение Абхазии и Южной Осетии не прибавится, если только не исключается попытка военного решения проблемы. Соответственно, восторги по поводу появления в политическом лексиконе жестких по отношению к России формулировок либо лишены всякого смысла, либо имеют в виду подготовку к новой войне с Сухуми и Цхинвали. Перенос формулировок из декларации бухарестского саммита в итоговый документ лиссабонского форума о возможном членстве Украины и Грузии в НАТО не приблизил Грузию к искомой цели. Президент Саркози в воскресенье в который раз подтвердил, что наличие территориальных проблем исключает вероятность вступления Грузии в НАТО до тех пор, пока эти проблемы не будут решены. Значит, и здесь ситуация упирается в отношения с Абхазией и Южной Осетией. Любой неангажированный эксперт скажет, что никаких шансов у Грузии договориться со своими мятежными провинциями об их возвращении нет. Поэтому, искомое членство в НАТО достижимо двумя путями: военный реванш или признание независимости двух самопровозглашенных республик. Признание для грузинской власти невозможно: любое правительство, формально сдавшее «исконно грузинские земли», будет сметено собственным негодующим обществом. Беспрецедентная программа сотрудничества НАТО и России – начало действий по формированию коллективной системы безопасности, на самом деле, означает серьезный провал внешнеполитической доктрины Грузии, которая ставила и ставит своей целью изобразить Россию агрессором, экспансия которого базируется на имперских комплексах и реваншизме. И проблема оккупации, согласно этой модели, вырастает не из запутанной и кровавой истории взаимоотношений грузин, осетин и абхазов, а из намерения Кремля подавить единственный оплот демократии на постсоветском пространстве. Эту модель, которая после августа 2008 года охотно бралась на веру западными странами, Лиссабон фактически отправил на свалку. Не обязательно из только прагматических соображений, хотя они, несомненно, главенствуют. Но если бы картина, рисуемая Тбилиси, была близка к реальности, очевидно, что голый «реал политик», откровенный цинизм по отношению к маленькой демократической стране, вынужденной в одиночестве противостоять тоталитарному соседу, были бы подвергнуты резкой критике западным общественным мнением. Проблема в том, что и на уровне негосударственных структур грузинская версия конфликта не считается безусловной. Многие журналисты и общественники полагают, что говорить о Грузии как об оплоте демократии, по меньшей мере, рано. А соответственно, никаких массовых протестов общественности стран-членов Альянса сотрудничество с Россией не вызвало. И последнее: понятно, что встреча Обамы с Саакашвили ознаменовала собой конец изоляции, в которую попал грузинский президент два года назад. Собственно, отшельничество закончилось несколько раньше, когда Саакашвили был принят президентом Франции Саркози. Но главный союзник Грузии – президент США – только сейчас оказался готов к встрече, статус которой позволяет говорить о возобновлении отношений между лидерами двух стран. Предыдущая встреча на энергетическом саммите в Вашингтоне не в счет, поскольку она не планировалась и прошла в кулуарах. Вероятно, решение принималось Обамой на определенных условиях. Саакашвили должен был одобрить то, что и он сам, и очень многие в Тбилиси считают катастрофической ошибкой политики нынешнего американского руководства, а именно концепцию «перезагрузки». Поэтому не слишком искренние уверения в поддержке курса на сближение НАТО и России, Америки и России и стали основным содержанием заявления Михаила Саакашвили, сделанного во время встречи.
